Лили. Ведьмина внучка (СИ)

Мальчишка запрыгал от радости, и Фидо тоже бодро гавкнул. А Франц подумал, что Карло будет гораздо лучшим хозяином, чем он. И что предыдущему хозяину, Карло Сориани, наверняка бы понравилось то, что хозяином пса станет ещё один Карло. Франц устало прикрыл глаза.

Глава 40

Сестра Катарина оказалась милой толстушкой, она горестно всплеснула руками — Францу задело висок обломком парковой статуи, которую разрушила бомба Энцо.

— И все же ты отвлек этого ирода, — причитала монахиня. — Эк как тебя задело то! Ничего ничего, сейчас дам чудодейственной настоечки, которую нам оставила знатная лекарка.

Франц почувствовал, что возможно, напал на нужный ему след.

— Как ее звали?

— Лили.

— Скажите, — от волнения Франц схватил монахиню за руку, — у нее рыжие волосы и зелёные глаза? А ребенок с ней был?

— Да да, это именно она, а руки у нее золотые. И малышка чудная, такая смышлёная!

Францу захотелось петь от радости. У него есть дочка! Девочка! Его продолжение, его плоть и кровь.

— Сестра Катарина, а куда они поехали? Прошу, скажите! Лили Грюневальд, моя жена. В моей походной сумке ее дневник. Мы … мы разминулись!

— Война разъединила много семей, — сочувственно покивала сестра Катарина, — фрау Лили собиралась обосноваться в портовом городе. Только как ты выберешься отсюда, ты же не хочешь попасть в полк или в трудовые лагеря алеманнов. Поговаривают, одной трудовой повинностью у них не ограничивается.

Сестра Катарина налила Францу сонной настойки.

— Сейчас тебе нужно набраться сил, а мы что-нибудь придумаем.

***

Хоть сердце и подсказывало Францу, что Лили — это именно та, кого он ищет, сестра Катарина проявила бдительность. Сунула Бернстофу под нос дагерротип, где на него смотрела любимая женщина и маленькая дочка, похожая на Лили, и чем-то неуловимо похожая на него самого. Монахиня не поленилась заглянуть в дневник Лили, не стала читать, но сличила почерк и сообщила взволнованному Францу название города, где собиралась обосноваться его любимая.

А потом, помявшись, сообщила, что человеку, который сможет вывезти Франца из города, надо будет заплатить.

— Так это не составит никаких сложностей, — обрадовался Бернстоф, — нужно просто добраться до банка. В национальном банке у меня именной счёт, есть золотые слитки, сниму сколько нужно, и все!

Сестра Катарина грустно посмотрела на мужчину.

— Ты знаешь, что фельдмаршал алеманнов приказал реквизировать все золото нац. банка? Ты нищий! И боюсь, ты не сможешь выбраться из города.

Франц решил, что все равно сбежит. Ему главное добраться до порта, там наверняка есть швейцарские банки, ему достаточно воспользоваться номерным анонимным счётом. Если и эти банки реквизировали, то Франц отправится хоть в грузчики на черном рынке. Главное — выбраться.

Бернстоф забылся беспокойным сном. Ему снилась ворона, снился генерал, до которого дошли слухи не только о муках жертв на вилле Висбеков, но и о зачистках, в которых участвовала Фредерика. Францу снился фронт, враги, внезапно ставшие союзниками, и союзники, оказавшиеся врагами. Бернстоф увидел во сне очередную бомбёжку, и проснулся от того, что его кто-то растолкал.

На Франца смотрел плотный мужчина с обветренным лицом и мозолистыми руками, одетый в какие-то лохмотья.

— Слышь, малый, это ты моему мальцу пса подарил?

— Ну, я.

— Сестра сказала, тебя вывезти надобно. Ты мне сына вернул, понимаешь? Пацан хоть улыбаться стал, есть, с тех пор как его мамки не стало. Только слушайся меня, не самовольничай. Скажу плясать голым, будешь голяком отплясывать, а то нас с тобой алеманны быстро на штыки нанижут.

Франц устало кивнул и подумал, что ему надо будет поблагодарить сестру Катарину.

***

Франц обнял на прощание учителя, тепло попрощался с сестрой Катариной, взлохматил виски Карло и пошел за его отцом.

Франц думал, что фермер предложит ему переждать ночь в подвале, в погребе, в убежище, но тот оказался хитрее. Привел Бернстофа в винный погреб, мрачно обозрел бочки с вином, что-то буркнул себе под нос, и велел:

— Полезай.

— Бочки пустые?

— Нет.

— А как…

— Да не боись ты, лезь. Помнишь, что я тебе велел?

Франц, не говоря ни слова, полез в бочку, ударило кисло-сладким винным духом. Он с трудом дышал, и надеялся, что отец Карло его не уморит таким вот образом.

Франц чувствовал, что его куда-то погрузили, слышал, как мужчина чертыхается. Слышал, как телега остановилась. Его бултыхало в вине, и Бернстоф пообещал себе, что если ему удастся выбраться из этой передряги, то пить вино точно бросит.

Телега остановилась. Раздалась лающая речь, и Франц понял — все. Алеманны. Фермер что-то отвечал, но его собеседники, судя по раздраженному тону, ответами не удовлетворились.

Франц услышал, как соседние бочки протыкали штыками, услышал горестные вопли фермера. Штык добрался и до бочки с вином, где находился Франц. Мужчина сжался, ожидая, что его проткнут.

Снова полилось вино, алеманны ушли. Франц чувствовал, как ехала телега. Наконец повозка остановилась, и мрачный фермер спросил:

— Ты там как, живой ещё?

— Да живой, живой, — пробормотал Франц.