Лиля Брик: Её Лиличество на фоне Люциферова века

В литературных кругах альманах был воспринят почему-то как лефовский скандал. Лидия Гинзбург записала тогда свой разговор с писателем Николаем Олейниковым, одним из сгинувших потом в 1937-м. «Но ведь это неумно», — говорил Олейников. «Но это не от глупости, — отвечала она. — Это от страстного желания доказать, что они живы. Что Маяковский умер, а они живы». За год до этого Шкловский спросил, почему она не ходит к Брикам. Гинзбург призналась: «Потому что… мне всё кажется, что в этом доме лежит покойник», — на что Шкловский тут же состроумничал: «Нет. В этом доме торгуют трупом»[446].

Пока шла торговля трупом, в 1934-м Примакова, к великому счастью Лили, перевели в Москву — заместителем инспектора высших учебных заведений Красной армии. Его «военная» книжка давала плоды. Почти одновременно Агранова (друга семьи) назначают первым замом наркома внутренних дел Ягоды. Лиля Брик становится влиятельной дамой. Недаром ей пишут ученики Казимира Малевича — сообщают, что у мастера рак предстательной железы, но от него это скрывают, что в России закрыты оба радиевых института и художника нужно срочно отправить лечиться в Париж. Требовалась тысяча рублей золотом — для этого ученики просили пробить у государства разрешение на вывоз и продажу картин больного Малевича за границей. Что ответила Лиля, неизвестно; кажется, ничего. Малевича так и не выпустили, и через несколько месяцев он скончался.

В Колонном зале Дома союзов уже литаврил Первый съезд советских писателей под председательством вернувшегося из Италии Горького. Ося с Катаняном получили на съезд гостевые билеты. В своих речах бросались именем Маяковского Кассиль, Асеев, Шкловский, Безыменский, Бухарин (тогда уже выведенный из Политбюро); правда, последний всё равно отдал предпочтение Пастернаку, чем вызвал бурное недовольство в зале. Выступил и Арагон — ратовал за гордую поступь соцреализма на всём земном шаре. На последних заседаниях Ося уже не сидел — Женя заболела ангиной. Письмом на дачу в Краскове Лиля советует греть горло паром от вареной картошки и делится новостями о съезде (Примаков достал пропуск и ей):

«…в 10 ч. вечера банкет в Доме Союзов для делегатов с реш[ающими] и совещ[ательными] голосами и для некоторых приглашенных. Сема говорит, что жен писателей решили не приглашать, “оттого, что они все неинтересные”, а вместо них приглашают разных актрис! Иностранные писатели приглашаются с женами!»[447]

Лиля в это время взялась писать с Кулешовым новый сценарий «Лейла и Сергей», но из этого проекта ничего не вышло.

Осенью все встречаются в Кисловодске — Ося отдыхает там по путевке, туда же на какое-то время приезжают Эльза и Арагон (подлечить Арагону почки), потом прибывают Лиля с Виталием и Агранов с Валей. «Каждый вечер бываем у Яни. Виталий спустил уже 4 кило, а я только 2!» — пишет Лиля вернувшемуся в Москву Осипу. В новом письме сообщает:

«Вчера же, вечером, были в санатории НКВД, ели простоквашу, слушали джаз, даже потанцевали с Виталием, потом кинооператор Цейтлин (кот[орый] привез Леве радио), он живет там, показывал нам замечательные фокусы»[448].

Бильярд, походы на природу, сосновые ванны, концерты, кормежка медведей — жизнь Лили была сплошной феерией впечатлений.

Впрочем, 1934 год прошел не так уж и гладко. Примаков был арестован — правда, всего на неделю или две. Подержали, потомили, но потом признали, что ошиблись, и выпустили. Лиля считала это кошмарной случайностью.

На декабрь намечалось празднование пятнадцатилетия Червонного казачества, и в ноябрьской «Правде» поместили статью Примакова с фотографией. А 1 декабря выстрелом в затылок был убит Киров. Сталин поручил разбирательство Агранову. Непосредственных участников убийства приговорили к расстрелу, но уже разматывались бесконечные клубки надвигающегося Большого террора. Кто на самом деле заказал Кирова (не Сталин ли?), неясно до сих пор, но под предлогом мести за это убийство еще полягут тысячи невиновных. Несмотря на траур, «Правда» всё же напечатала еще одну статью Примакова к юбилею Червонной казачьей дивизии. Дивизию даже наградили орденом Ленина, и от Лилиного сердца как будто отлегло.

Стрельба в подвале

В конце января в «Правде» напечатали постановление Совнаркома СССР о введении Виталия Примакова и еще пяти командиров в состав Военного совета при народном комиссаре обороны. И пока Лиля продолжала заниматься желтым двенадцатитомником Маяковского, а Осип чах на оперных премьерах, Примаков появлялся на страницах главной газеты страны: там печатались то его новая статья, то групповая фотография, где он рядом с Ворошиловым, Тухачевским, Буденным…

Именно с газетой «Правда» в руках Лиля позирует Давиду Штеренбергу, с которым они когда-то вместе квартировали в Полуэктовом переулке. А незадолго до этого ее пишет Николай Денисовский, присутствовавший при выемке мозга Маяковского.