Лилии распускаются в полночь

– А я что, выше? Он хоть знает, сколько я зарабатываю, чтобы так говорить?

– Да, но ты пассажир лайнера, на котором он работает. То есть, пока идет круиз, он как бы работает на тебя и для тебя.

– Так передай ему, что я вовсе не знаю языка! Я просто переписала парочку слов из дурацкого форума-самоучителя, чтобы ему сделать приятно!

Она понимающе кивнула и вышла.

– Офигеть, – высказалась я в никуда. – Кореец не может принимать благодарность от пассажирки теплохода!

– Да, однако он может спать с пассажиркой теплохода, – язвительно заметил Владлен, я выпучила глаза, вторично покраснела и попыталась спрятаться под столом (вокруг же люди сидели! Кто-то мог слышать!), но тут Громов смущенно охнул, чертыхнулся и кинулся оправдываться: – Забыл, что не с Катей рядом сижу. Это я по привычке, не обращай внимания.

– Хороши привычки, – пробурчала я недовольно.

– Давай лучше вот что сделаем. – Громов полез в айфон, что-то посмотрел и через пару секунд велел: – Бери ручку, записывай.

– Вы нашли другое «спасибо»? – догадалась я. В ответ прозвучало что-то неразборчивое. – А? – Он повторил. Лучше не стало. – Вы по-русски умеете разговаривать?

– Это по-корейски. Пиши, как слышится.

Я уже говорила, что данный господин умеет удивлять? То ли он придуривается, на ходу копируя акцент Чайлина, то ли и вправду этим языком владеет. Представляю, как он внутренне хихикал, когда я то злополучное слово пыталась сказать.

В этот момент теплоход пару раз дернулся и остановился. Один бокал перевернулся, я кинулась спасать скатерть, но не вышло: красное вино успело пролиться на белую ткань. Сразу же по радио объявили прибытие в Чебоксары. Пара матросов, оставшихся в зале, поднялись и отравились выполнять свой долг – пришвартовываться, если я правильно запомнила это слово из их диалога на ходу.

Какое-то время ничего не происходило. Нашла ли Вероника своего бойфренда? И что там делает Катька, интересно? Уж не обиделась ли она на меня? Вдруг она мне назло одна отправилась на экскурсию в Чебоксары?

Дверь открылась, но я не успела приободриться, так как это был Вадим Михайлович.

– А где Чайлин?

Кто-то ответил, что он вышел. Капитан кивнул и был таков.

Наконец они появились – трогательная пара молодых людей. Держались за руки и улыбались. Видимо, Ника сумела-таки растолковать, что я его расстроила не специально, а по незнанию. Чон, в подтверждение сего, сорвал со стены еще один шарик и подал мне. Перемирие можно было считать заключенным, но тут я кинула глаз на салфетку и зачитала последнее слово.

Кореец позеленел. Глаза, и без того узкие, превратились в ниточки. Вернее, в два коротких обрывка нити. Он громко что-то крикнул и понесся в коридор. В дверях столкнулся с капитаном, тот попытался его о чем-то спросить, но не сумел остановить для этого.

– Куда у нас именинник бегает целый день? – шутливо вопрошал Вадим Михайлович, подходя к столу.

Мы все еще находились в ступоре, потом я глянула на Нику, та все поняла и побежала за юбиляром.

Капитан ждал ответа, мне пришлось сознаваться:

– Это он из-за меня бегает. – А про себя подумала: «Что я опять набедокурила? Эх, надо было сходить в сувенирную лавку!»

– Вот как? – усмехнулся мужчина, подправив густой ус. – Теперь ты несчастного Чайлина отправила искать твою подругу? – Я покраснела. Ну зачем вспоминать эту историю, скажите на милость? Почему меня так люди ненавидят? Видя реакцию, он открыто засмеялся. – Ладно, я ему помогу. Мы теперь знаем, в каких местах… – Тут он узрел Громова и осекся. – М-м… Нет, уже не знаем.

– Попутного ветра, капитан, – таким грозным тоном поздоровался господин с начальником экипажа, словно тот был нерадивым хирургом, ампутировавшим ему по ошибке не ту конечность. – Кстати, мне показалось, на брашпиле звездочка шатается. – И назначившим новую операцию на этот же день, надо полагать.

– Проверим, – удивленно пробурчал тот и удалился в свой конец стола.

Мне бы, дуре, молчать, но…

– Какой вы приветливый!

– Какая ты непутевая! Я совсем не так произносил.

– Подумать только! – разозлилась я. Да у меня по иностранному языку всегда «пятерка» была! И по всем остальным предметам! Как он смеет? – Именно поэтому вы заперли нас в холодильнике? Чтобы избавить мир от такого непутевого человека, как я?

Он пристальным взглядом уставился мне в лицо (мне пришлось опустить глаза вниз), затем изрек:

– А вы не так уж и не похожи со своей подругой.

После этого говорить хоть что-либо еще расхотелось надолго.

Вернулась Ника. Оказывается, то, что я посмела произнести, был корейский мат. Кореец одновременно обиделся и разозлился. Получилось, что я обманула и его, и Веронику, когда клялась, что не знаю корейского. Иначе откуда я могу знать это дрянное словцо? И в первый раз, получается, я его все-таки нарочно обидела, использовав слова, предназначенные для человека того статуса, которого он еще не достиг. Как лишнее напоминание, что он никто.

– Ненавижу этот дурацкий язык! Иди и передай ему, что этот язык – дурацкий!