Лилии распускаются в полночь

– Ну хорошо. Вот тебе иной аргумент. Ты расследуешь дело об убийстве своего друга Геннадия?

– Ну.

– Да или нет?

– К чему ты ведешь? – вздохнул он.

– Ты не можешь отрицать, что исчезновение Никиты, последнего жившего в люксе человека, связано со смертью Еремеева, первого жителя этого люкса. Помогая мне, ты помогаешь сам себе.

Думал он быстро.

– Этот аргумент принимается. Веди.

Я повела, однако не преминула напомнить, что он знает, где это, так как запирал в этом помещении мою подругу с ее ухажерами.

– Ничего я не знаю, – заотрицал очевидное Громов. – Их закрывал там не я, а те, кого я об этом попросил.

Мы спустились в трюм, и я посоветовала ему вести себя тише. И сама замолчала. Мы крадучись пробрались к холодильнику. Я отодвинула массивную щеколду, которая, к сожалению, издала шум, невзирая на мои попытки сделать это беззвучно, а Владлен толкнул дверь.

– Ключ! – запоздало вспомнила я. – Он остался у Юльки. Или у кого-то из парней. Придется возвращаться.

– Ничего и не придется, – сурово вымолвил Громов, который, оказывается, не терпел сворачивать с выбранного пути.

Отошел на два шага и попробовал выбить дверь ударом ноги. Не вышло. Попробовал еще раз.

– Умоляю, тише! – пищала я, но было поздно: из подсобного помещения вышел человек в колпаке и переднике. Очевидно, повар.

– Э, молодые люди! – бросился он к нам. – Что это вы удумали? Оставьте дверь в покое.

Спутник повел себя неожиданно. Схватил повара сзади за шею, с силой припечатал его лицом в дверь и свирепо прошептал:

– Открывай.

От его тона мне сделалось не по себе. До встречи с этим странным человеком я думала, что вызывать испуг может только крик. Либо негромкий, но суровый тон. Но никак не шепот.

Не по себе было не только мне: повар сделал попытку всхлипнуть, затем покорно потянулся к связке ключей в кармане фартука и дрожащей рукой поднес ее к замочной скважине. Справился лишь с третьей попытки. И никаких сопутствующих вопросов: «Что вам там нужно?», восклицаний: «Там ничего нет!» – или угроз: «Полицию вызову!» Воистину, Громов умеет гипнотизировать!

Когда дверь открылась, повару была дарована свобода, которой он с благодарностью воспользовался, то бишь пропал с глаз в ту же секунду. А мы в свой черед кинулись к оцинкованным полкам.

Здесь меня поджидал сюрприз. Все они были пусты. Все!

– Опоздали, – ахнула я.

– Может, объяснишь наконец?

Пока я рассказывала в мельчайших деталях, что обнаружили здесь друзья, в помещении появился Ефим Алексеевич в сопровождении повара. Он был взбешен.

– Вы что себе позволяете? – весь свой гнев он обрушил почему-то на одну меня. Откуда он мог знать, что это я привела сюда Громова, а не, скажем, наоборот? – Вы переходите всякие границы! Еще раз влезете туда, куда не следует…

– Слышь, ты! – начал Громов, повышая голос. Вот уж не знаю, что было удивительнее: то, что он проявил голосом эмоции, чего категорически не любил, или то, что он за меня заступился. – Еще одна угроза в ее адрес и, клянусь, тебя найдут мертвым в какой-нибудь подворотне, а для ментов это будет очередной висяк.

Ефим налился красным цветом, уставился на Громова, соображая, как ему подостойнее ответить, но не нашелся и молча вышел.

– Запахло жареным, и он тут же избавился от трупов, – поделилась я со спутником соображениями по пути к каюте.

Внезапно он высказал иную точку зрения:

– Не думаю, что это так. Тела не могут возить на круизном теплоходе до бесконечности. Скорее всего, их сдали в городской морг.

– Но теперь мы не узнаем, сколько тел было! Соответственно, неизвестно, остался ли Никита жив.

– Боюсь, что нет, – равнодушно пожал он плечами.

Мы как раз достигли лестницы, я выразительно фыркнула в ответ на его замечание и отправилась дальше по коридору, а он стал подниматься.

Когда я зашла в номер, то сперва подумала, что Юлька еще не вернулась, но потом заметила свет, сочащийся из-за неплотно притворенного входа в санузел, и услышала звук струящейся воды.

Я сидела и думала над расследованием, но Образцова не выходила слишком долго, и я начала беспокоиться. В итоге я направилась туда и постучала.

– Юль, ты здесь? Все в порядке? – Она не отзывалась. Тогда я толкнула незапертую дверь. Оказалось, что Юлька тихо плакала, склоняясь над раковиной и пустив воду, чтобы плача не было слышно за пределами ванной. – Что случилось? – кинулась я к ней.

Она нехотя подняла бледное лицо и уставилась в зеркало. У меня сердце сжалось, когда я увидела, сколько скорби в ее глазах.

– Он предал меня, – сказала чуть слышно.

– Кто? Макс?

У Юльки едва дрогнула бровь, словно она хотела удивиться, но не было сил, затем она задумалась на пару секунд и, кивая, напряженно вымолвила:

– И Макс тоже.

Странно. Мне казалось, что подруга крутит любовь все-таки с одним из соседей. Я вывела ее сначала из ванной, затем из транса и заставила все рассказать.

– И почему мне так не везет с мужчинами? – закончила она повествование.

– Вот уж не знаю, – пожала я плечами, а сама задумалась: «А мне везет?»

Я в свой черед поведала новость: трупов в трюме больше нет.

– Он их перепрятал? – предположила Юля.