Лилия между тернами

      Ники открыла свои еще совсем потерянные со сна глаза и остановила их на мне. Медленно в них появилась осмысленное выражение, а потом с катастрофической скоростью стала заниматься настоящая буря. Резко рванувшись из моих рук, она отползла в угол кровати и, подтянув к себе колени, сжалась там в комок. Её глаза метались по комнате, видимо, пытаясь определить, где она находится. От затравленного выражения её лица у меня все внутри заледенело.

      - Никуся, успокойся! - придвинулся ближе Миша. - все уже нормально! Все закончилось, хорошая! Мы у Риммана, и никто больше тебя не обидит.

      Вот просто ненавижу, когда он её так называет! А Ники перевела взгляд с него на меня и неожиданно выпрямилась, и её взгляд из испуганного стал жестким и колючим.

      - Все нормально, говоришь? - хрипло произнесла она. – Ну, да.

      - Никусь, тебе нужно поесть и в душ.

      Вот сейчас я с ним полностью согласен. Смыть с её тела этот проклятый запах становилось просто навязчивой идеей. Ники, не отрываясь, прямо смотрела на меня ледяным взглядом.

      - Миша, мне нужно с Римманом поговорить наедине, - сказала Ники, и её голос был как арктический ветер.

      - Ты уверена? - напрягся Миша. – Может, чуть позже? Ты только пришла в себя и…

      - Я уверена. Это не займет много времени, поверь. Просто мне нужно четко определиться… кое в чем.

      Моя спина и ладони снова вспотели, а по коже пробежал озноб.

      - Ладно. Я внизу, если что… - сказал парень и ушёл, а я замер, как в ожидании смертного приговора.

      - Итак, ты спас меня, - произнесла Ники ровным голосом, глядя на меня нечитаемым взглядом. – Выходит, что ты выполнил все условия нашей сделки.

      Я не смог сдержать резкий стон. Гребаная сделка! Гребаный я мудак!

      - Ники, девочка моя…

      - Не называй меня так! Никогда! - она схватилась за горло, будто её тошнило.

      Я прикусил язык, боясь выбить её из колеи еще больше.

      - Итак, ты выполнил свою часть сделки, - продолжила она после того, как сделала несколько глубоких вдохов-выдохов. - И теперь я хочу знать, что я должна тебе. Я понимаю, что ты не просто так во все это впрягался. В какой сумме должна выражаться моя благодарность?

      - Мне не нужны твои деньги. Ничего твоего! - я скрипнул зубами. – Я, черт возьми, знаю, что Вайоленс послал тебе запись наших переговоров. Но все, что там было сказано, это было для него - чтобы убедить сдать мне Аримана. Все сказанное тогда - ложь!

      - Вот как? Тогда что тебе нужно? Чтобы я и дальше спала с тобой? Рассчитывалась своим телом? Тогда, может, приступим прямо сейчас, чтобы покончить с этим побыстрее? Как тебе будет удобнее? Мне лечь на спину? Встать на четвереньки? Или просто сделать тебе минет? - Ники высоко вздернула подбородок и была бледной, как полотно, но смотрела на меня с железной решимостью.

      И об эту решимость разбивались все те надежды, которым я все же позволял теплиться во мне. Я потерял её.

      - Сделке конец, Ники. Я просто хочу тебя. Хочу в моей постели, в моей жизни, каждый её долбаный день до самого конца! Хочу так, что мне больно, как никогда. Но я не хочу ничего силой и по принуждению. Не хочу никаких сраных сделок и договоров. Только твоё собственное желание быть со мной и твоя любовь.

      Ники резко вскочила на кровати.

      - Чертов ты придурок, Рим! Да я ведь любила тебя! Любила так сильно, что умереть хотелось! Я тебе себя на блюдечке с голубой каемочкой преподнесла! Отдала всю без остатка! А ты только и делал, что обижал и отталкивал меня!

      - Я знаю Ники! Я долбаный трус и скотина!

      - Можешь говорить все, что хочешь! Слишком поздно теперь! Та глупая и наивная девочка Доминика, которой ты владел, умерла! Сдохла, когда её день за днем насиловал и избивал человек, которому она доверяла, как брату. И у меня в том аду не было ничего, за что я могла бы зацепиться! Ничего не осталось, потому что я узнала, что мужчина, которого я любила столько, сколько себя помню, просто видит во мне возможность стать чуть богаче и получить больше власти!

      Её слова резали меня на части. Думать и предполагать то, что с ней творил этот ублюдок Ариман это одно. Но слышать из её уст и отчетливо представлять это… это невыносимо для меня. Но, мать твою, каково же всё это для неё?! Будь ты миллион раз проклят, Ариман! И будь проклят я - за то, что позволил этому случиться!

      - Но это не так, Ники! Это никогда не было правдой! - как же я жалок в своих оправданиях.

      - Но я этого не знала, Рим! И это твоя вина! – закричала она, тыкая в меня пальцем.

      - Я знаю, любимая, - если бы она захотела, я бы подставил ей для удара собственное сердце, но и тогда это не было бы так больно.

      - Не называй меня так! Не смогу никогда слышать ни одно из этих долбаных ласковых слов без содрогания! И это тоже твоя вина! - Ники дрожала, как в ознобе.

      - Я это тоже знаю, - согласился я.

      - Мне было больно! Невыносимо больно каждый день и каждую минуту! – по лицу Ники полились слёзы. – И в этом тоже ты виноват!