Лилия между тернами

— Леон, они его забрали! — стараясь звучать спокойно, сказала я.

— Обвинение? — сухой, деловой тон Локи помогал мне удержаться от слёз.

— Они сказали, что Темиз, мой жених бывший, убит. И Рим подозреваемый.

Локи выдал такую многоэтажную конструкцию из мата, что у меня дух перехватило.

— Вот ведь чувствовал, что нельзя его отпускать! Неужели он все-таки вчера к нему поперся? — зарычал Локи.

— Что? Что ты имеешь в виду, Леон?

Но, похоже, просвещать на эту тему Локи меня пока не собирался.

— Так, Доминика, я к ментам, а ты сядь и сиди тихонько. Я все узнаю и вернусь.

— Да что вы мне все указываете! — слёзы переплавились в злость.

— Доминика, цыц! Сейчас мне еще тебя с истерикой не хватало. Я все узнаю и вернусь. Сиди и жди!

— Прекрати мне указывать, что делать, Локи! — заорала я на него.

— Доминика, сейчас же успокойся! Ты должна тихо сидеть дома и ждать, поверь мне. Я вытащу Риммана в любом случае. Все, что ты можешь сделать прямо сейчас — это ждать. Просто подумай, что устроит Рим, если до него дойдет, что ты шляешься где-то по городу без достойной защиты. Он от полицейского отделения камня на камне не оставит. Нам это нужно?

— Нет.

— К тому же мы не должны упускать из виду возможность того, что это провокация, чтобы заставить тебя выбраться из-под защиты Риммана. Так что умоляю — просто сохраняй спокойствие.

— Хорошо. Я сижу и жду, — смирилась я.

— Умница, девочка.

И Леон отключился, прежде чем я смогла запретить ему называть меня так.

Я металась по дому, чувствуя себя как в клетке. Наши отношения с Римманом отошли для меня сейчас на второй план. В моей голове не укладывалось, что Темиз мертв. У меня никогда не было к нему каких-то трепетных чувств или сильной привязанности. Для этого мы, собственно, даже не были достаточно знакомы. Я никогда не была в него влюблена. Даже подростком, когда, вроде, чтобы увлечься много не надо, я никогда не испытывала ни волнения, ни смущения в его присутствии. Хотя он был, несомненно, красив и окружен аурой чисто мужского притяжения, и я видела, как на него смотрят девушки. Мы мало общались. Пока я была еще ребенком, понятно, что он не очень понимал, о чем ему — парню, у которого уже гормоны бьют через край, говорить с сопливой девчонкой. Но и когда я стала старше, мало что изменилось. К тому же Ариман никогда не оставлял нас наедине. Поэтому наше общение было всегда чисто формальным и ограничивалось вежливыми и ничего не значащими вопросами-ответами.

Он был для меня чужим, но это не значит, что я не переживала сейчас факт его смерти. Осознание того, что вчера еще он стоял на этой кухне, как всегда безупречный и холодно-надменный, а теперь его больше нет, не укладывалось пока в моей голове.

Еще одна смерть, и опять так близко ко мне. Я словно была обречена метаться в этом замкнутом круге чужих смертей. Как будто я была катализатором всех этих ужасных вещей, что творились вокруг.

Я поднялась наверх. Очень хотелось поговорить хоть с кем-то. Хотя бы для того, чтобы скоротать эти бесконечные часы ожидания. Я подошла к нашему с Мишей «окну переговоров».

Я уже хотела открыть окно, как увидела движение в комнате. Это была та самая молодая женщина, что стояла за спиной мужчины, который орал на парня. Я стала так, чтобы она не заметила меня, хоть мне и было стыдно из-за подглядывания.

Девушка была в красивом нежно-голубом шелковом халате, обтекающем её тело словно жидкость. Она подошла к постели Миши и взяла его подушку. Поднеся её к лицу, она явно нюхала её, вызывая у меня удивление. Неужели для людей тоже настолько важны запахи, как и для нас?

Потом, бросив подушку на кровать, она развязала пояс и сбросила халат, под которым не было ничего.

Она была красивая. Я бы хотела иметь такое идеальное тело.

Девушка легла на постель Миши на спину и, согнув колени, опустила руку между своих ног, а второй стала сжимать и гладить свою грудь. Её лицо искажалось, она извивалась, совершенно погрузившись в собственные ощущения. Мне было стыдно наблюдать за этим, но почему-то я не ушла. Понимая, что я случайный свидетель чего-то сугубо личного и, наверное, жутко испорчена, если смотрю, я продолжала стоять там.

Дверь в комнату распахнулась, и вошёл Миша с тем же рюкзаком за плечами. Я думала, что девушка смутится и убежит, но она только по-кошачьи потянулась, открываясь еще больше.

Парень сначала замер на пороге, глядя на представшую картину. Но потом его лицо стало злым, он широко распахнул дверь и, что-то раздраженно сказав, указал девушке на выход.

Она медленно поднялась, специально демонстрируя все свои изгибы и покачивая бедрами, подошла к Мише, прижавшись к его груди своими напряженными сосками.