Лилия между тернами

— А что ты предлагаешь? Втянуть всех в драку? Ради чего? Ты же сам знаешь, что стоит только начать, и конца и края этому не будет!

— Я предлагаю тебе дать мне возможность вынюхать побольше по своим каналам и только потом начинать строить планы. Дай мне одни сутки.

Я сжал зубы от того, как невыносимо хотелось сорваться с места и броситься, не глядя, на поиски этой невозможной женщины.

— Одни сутки, Локи. И ни часом больше. И верни этого придурка, раненого на всю голову.

— Ты уверен, босс? Может, я сам с ним поговорю?

— Верни его, и пусть сам мне все расскажет.

Глава 28

Новый этап моей жизни. Как постоянно твердит Ариман — теперь это навсегда. Но я не буду ему верить. Я просто жду и ищу выход. Пока его нет, но я не позволяю себе терять надежду. Не позволяю сорваться и плакать, или взбеситься. Я дочь своего отца. И я хищник, а не жертва! Я затаилась в засаде.

С того дня как Ариман поднял меня из подвала он собственноручно мыл, одевал и кормил меня в постели. В первый же день он одел мне на ногу пластиковый браслет с датчиком, но этого ему показалось мало, и через час пришел какой-то мужчина в белом халате и ввел мне под лопатку еще что-то. Как понимаю — маячок. Было очень больно, особенно от того, что Ариман нависал над ним, угрожающе рыча и следя тяжелым взглядом, чтобы тот не позволил себе даже случайного лишнего прикосновения, отчего у мужика отчетливо тряслись руки.

С того времени я не оставалась одна ни на секунду. Большую часть времени Ариман таскал меня повсюду за собой в пределах дома, предварительно вырядив, как куклу, не позволяя мне самой даже надевать бельё.

Когда мы ели в столовой, то я всегда сидела на его коленях, и он кормил меня, жадно следя за каждым движением губ и периодически впиваясь жестким поцелуем. Когда он вел телефонные переговоры, то усаживался на диван, а меня принуждал класть голову ему на колени и безостановочно гладил спину и плечи, перебирал волосы.

Если же ему нужно было уехать, то меня оставлял в спальне, в которой были установлены камеры, и я должна была все время находиться так, чтобы он меня видел. К тому же со мной были заперты всегда двое Волков, которые сидели не шелохнувшись и не издавая ни звука, потому как явно боялись Аримана чуть ли не больше, чем я. А все потому, что в один из первых дней, когда я споткнулась, идя чуть впереди Аримана по коридору, один из вечно таскающихся за нами Волков, чисто инстинктивно поддержал меня.

И в ту же секунду Ариман впечатал его в стену, и я увидела его побагровевшее совершенно безумное лицо.

— Не сметь к ней прикасаться! — взревел он, и, прежде чем я даже успела вскрикнуть, сломал Волку шею.

И бросив его у стены бесформенной кучей плоти, обернулся ко мне. В его глазах еще не погасли искры сумасшествия, и я замерла в ожидании избиения. Но вместо этого Ариман стал гладить моё лицо, и то место на руке, которого коснулся Волк. Огонь безумия быстро переплавился в похоть, и Ариман рыкнул второму Волку.

— Пошёл вон!

Не обращая больше внимания ни на что, он притиснул меня к стене и, разодрав бельё, просто взял, рядом с еще не остывшим телом.

— Скажи, что ты моя, любимая! — без конца требовал он, жестко толкаясь.

Я училась не сжиматься от его прикосновений и расслабляться, чтобы он причинял мне меньше боли.

С тех пор никто из Волков даже не смел останавливать на мне взгляд, а не то чтобы прикасаться.

Дом Аримана настоящая крепость. Передвигаться можно, только имея доступ, и каждая дверь была как в чертовом сейфе. Повсюду сигнализация, и я даже форточку не могла открыть, чтобы не поднять тревогу. Хотя это все равно бы ни к чему не привело. В онках просто монументальные решетки. К тому же я заметила, что внутри на рамах было нечто вроде стальных ставень. Как я понимаю, при включении сигнала о попытке проникновения они должны превратить дом в натуральный сейф.

Когда сошли мои синяки и ссадины, и Ариман увидел это, в очередной раз купая меня, как куклу, он заявил мне, что пришло время появляться нам вместе на публике. У меня внутри все просто затряслось от радости. Ведь это, наконец, хоть какой-то просвет. Но оказалось, что рано радовалась. Речь всего лишь шла об интервью для журналистов, где мы должны было озвучить, что мы с ним помолвленная пара и по истечении положенного срока траура должны пожениться.

— Я не понимаю. Я ведь давала показания, что ты погиб. Как ты теперь собираешься объявиться миру?

— Любимая, когда ты давала те показания, то была просто в шоке от горя и совсем забыла, что в тот день твой отец отправил меня по делам в другой город. А потом ты успокоилась и дала другие показания.

— Но я не давала…

Я посмотрела на него, и он самодовольно ухмыльнулся.

— Я тебе говорил, что все уже решил. Если бы эти недоумки все сделали по нормальному, вообще не пришлось бы ни о чем беспокоиться. Меня в тот вечер в казино видела толпа народа, так что мое алиби в порядке.

— Разве все это не будет слишком подозрительно и неправдоподобно?

— А кого это вообще волнует? Очень скоро все уляжется, и обо всех этих событиях забудут, как только что-нибудь новое произойдет.