Лилит. Кукла из вечной тьмы

В ту ночь он читал книги, смотрел телевизор и только после стакана теплого молока – старый прием, снотворное для неспокойных детей, – вдруг расслабился и уснул.

Он очнулся стоящим у края пропасти, из которой поднимался туман. За обрывками этого тумана был виден противоположный край обрыва. Было зябко, сыро, неуютно. А он все стоял и смотрел на ту сторону, напряженно ожидая чего-то. И дождался. Даже отступил, когда увидел светлую тень на той стороне. К нему выходила она – его Лиза. Или это была другая женщина? Лика? Ни та и ни другая. Это была рыжеволосая незнакомка в белом саване. И она остро смотрела на него светящимися зелеными глазами. Почему незнакомка? Он знал ее! Крымов видел ее на фотографии – и на том могильном памятнике, поставленном еще в далекие пятидесятые годы, и в альбоме кукольника. Это она была с ним все это время, независимо от внешности. Это ее он любил и ненавидел. И в конце концов предал ради благого дела. Предал, но себя не простил. Губы молодой женщины оживленно шевелились – она что-то говорила ему. Но звуков не было или они вязли в тумане. Но хватало ее глаз, говорящего взгляда – это были недобрые слова. И странно – случись иначе. Что он тут забыл? Пора покидать это кладбище, уносить отсюда ноги. Еще один взгляд на ту сторону узкой пропасти, еще раз увидеть ее. Дай бог – последний раз. И вдруг она исчезла за клубами рваного тумана – он всматривался что есть силы, но ее не было.

Тут он и услышал за спиной:

– Оглянись, Андрей!

Крымов стремительно обернулся. За ним стояла она.

– Ты?! – спросил он. – Лилит?!

Но она только зло усмехнулась – зеленые глаза, горящие ярким огнем изнутри, так и жалили его.

– Прощай, Крымов! – Она шагнула к нему и пружинисто толкнула его обеими ладонями в пропасть. – Будь ты проклят!

Беспомощно взмахнув руками, он сделал шаг назад – и тот пришелся на пустоту. Он летел вниз с диким криком, глядя на ее склонившееся над пропастью лицо, не веря в происходящее…

Крымов очнулся на диване в гостиной в поту, сердце его выпрыгивало из груди. Он долго приходил в себя. Что ж, удивляться нечему: каковы явь и дела, таковы и сны. Андрей сбросил ноги с дивана и отправился на кухню. Было четыре утра. Сон как рукой сняло. Он нажал на клавишу чайника, тот медленно загудел, взял со стола пачку сигарет «Мальборо», зажигалку, но не прикурил. Он смотрел в темную зимнюю ночь, на снег, на бледные фонари. До рассвета оставалось еще часов пять, не меньше…