Лилобус

Она нашла то, что искала — среди деревьев, поросших плющом. Грядка заросла сорняками, но осталась в целости и сохранности — поваленное дерево надежно скрывало ее от самых зорких глаз. Она перебралась через ствол и присмотрелась к побегам. Здесь двадцать два года назад она посеяла коноплю, с тех пор многие растения погибли, или дали семена и зачахли. Но какие-то остались живы и не потребуют особого ухода.

Сбыть марихуану в Дублине будет нетрудно. Только подальше от магазина: Крис и Карен ни в коем случае не должны узнать.

Она не сомневалась, что поступает правильно — как был уверен ее муж, когда увозил Эндрю и Джесику.

Она ощутила, как сердце снова учащенно забилось. Будет здорово вернуться в дело спустя столько лет..

Кев

Кеву стало казаться, что от Пеликана ему не отделаться никогда. У того было на редкость хорошее настроение, и он болтал о людях, которых никто кроме него не знал, упоминая сотню человек, не меньше, причем никто из них не фигурировал дважды. Кев слушал внимательно: если пропустишь момент, когда один пришел, а другой уже был там, а третий вышел на улицу, то не уловишь самую соль, а потом Пеликан что-нибудь как спросит, и поймет по ответу, что ты хлопал ушами.

Пеликана Кев боялся, а остальные и вовсе приводили его в ужас. Но все равно, пусть возле него сидел и не самый страшный авторитет, Кев скорей смирился бы с тем, что «Лилобус» уедет без него, чем рискнул оскорбить человека с большим крючковатым носом, который и стал причиной прозвища. С Пеликаном не шутят. Кев многого не понимал, но это он знал точно.

К счастью, Пеликана отвлек более интересный ему собеседник, и Кева отпустили на волю; он бросился за угол. Автобус был почти полон, но Кев оказался не последним. Мики Бернс потирал руки от удовольствия. О нет, только не это… может, он хоть сегодня обойдется без дурацких викторин? Мики отличный попутчик, если угомонится, но когда он заводит свое «так-так-так», будто комик в музыкальном телешоу, не знаешь куда деваться. Беда в том, что у него шутки совсем несмешные, и сам он смеется невпопад. Было бы здорово сесть рядом с Силией — это лучше всего: она из вежливости скажет пару фраз, и потом будет смотреть в окно, оставив его наедине со своими мыслями. Или Руперт, тоже тихий парень, и вовсе не сноб. Братья Кева, Барт и Ред, удивляются, что он не подружился с миссис Хикки — они-то от нее в восторге. Отец даже считает, что они скорей станут возиться у нее в саду, где растут всякие колдовские травы, чем копать картошку в собственном огороде, как мужикам и положено. Миссис Хикки и правда ничего, но ему становилось не по себе от ее взгляда — она так пристально смотрит, будто не собирается болтать о пустяках. И Кев, разумеется, не хотел бы говорить о пустяках, но ему делалось неуютно от взгляда этих темных, глубоких глаз: она будто видит его насквозь и понимает куда больше, чем ему хотелось бы

Кев работал в охране — но не в такой, которая носит шлемы, вооружена дубинками и ездит с овчарками в специальных фургонах. Он являлся, скорей, швейцаром или посыльным, но их тоже называли «охраной». Например, когда по телефону звонили в приемную и спрашивали, доставил курьер письмо или нет, или сообщали, что прибыл такой-то посетитель, — Кев отвечал: «Алло, охрана слушает».

Однажды позвонил отец — он просил привезти ящик каких-то новых картофельных чипсов, реклама которых прошла по телевидению, и все в городке словно с ума сошли, подавай им эти чипсы. Когда Кев назвал себя «охраной», отец ужасно развеселился и пригрозил, что будет звонить каждый день, просто ради удовольствия это слышать. Кев слегка встревожился и сказал, что личные звонки у них на работе не приветствуются. Но зря беспокоился: Кеннеди-старший не стал бы тратить деньги, чтобы каждый раз слушать одну и ту же шутку.

Барт и Ред не могли понять, зачем он на выходные приезжает домой. Не то чтобы они возражали — им было, в общем-то, все равно. Но приезжать все время — зачем? На этот вопрос они не могли найти ответа. На танцы в субботу вечером он не ходит. И в «Райанс» его не ждет толпа друзей — он туда заглядывает, конечно, выпивает пару пинт, но не засиживается. С отцом братья Кеннеди говорят мало — во рту у него вечно торчит сигарета, к тому же радио в доме орет с утра до вечера, — так что вряд ли он приезжает ради общения.