Лиловые бабочки (СИ)

– О… шикарный подарок. Так наш малыш – это дракончик… – продолжал улыбаться Хэй. – У меня будет настоящий дракончик. Обалдеть.

– Ага. У «Головы дракона» никто иной просто не мог родиться. Хочешь УЗИ малыша посмотреть?

– Угу. Покажи.

Я зашуршала в ящике прикроватной тумбочки.

– Ну вот… драконий папаша. Оцени.

Хэй принялся напряженно всматриваться в снимок скрининга.

– Не понимаю, – сокрушенно произнес он. – А как… Где? Это лицо или… Что это вообще такое? Рука? Нога?

– Ты прямо сейчас тычешь в то, что криком кричит, что это именно мальчик.

– Член? Пиписька?

– Ага.

– Ого. Пропорции впечатляют, – сделал большие глаза муж.

– Не радуйся раньше времени, – предостерегла я. – Еще тысячу раз всё поменяется.

– Дай помечтать, – хихикнул Хэй. – Как ты смотришь на то, чтобы назвать сына Лонгом? Не, лучше Лонгвэем?

– У тебя губа не дура. Сын еще не родился, а ты ему такое знаковое и весомое имя даешь. Давай лучше Юйлун. Это попроще, но тоже с тематикой дракона.

Хэй аккуратно положил снимок на тумбочку и резко перестал улыбаться:

– Твоя беременность, дорогая, – это прекрасный подарок на мой день рождения. Нежданный и поэтому вдвойне ценный. А в глобальном плане… Рад… что мы друг друга поняли. Если честно, мне стало намного легче. Не хотел тебе врать, но… В нашем деле нельзя быть семейным. Совсем нельзя, особенно при такой должности. Это опасно. Слабое место... вот.

Муж запнулся, удрученно потер лоб и глухо заговорил:

– Чёрт… это так сложно, на самом деле. И всё же я кое-что должен пояснить, так будет правильно. Ты же мне давно понравилась, Баттерфляй. Очень давно. Задолго до нашего личного знакомства.

– В 2015?

– И это знаешь?

– Ага, – вздохнула я, с грустью вспомнив один из личных снимков Ильи, сделанных на злополучной выставке бабочек.

Не один Илья тогда сильно впечатлился облепленной насекомыми девицей. Просто какой-то кармически проклятый год. 2 + 0 + 1 + 5 = 8. Знак бесконечности, и я в самом его центре. Петляю и петляю. А эти чертовы петли воистину крылья бабочки на моих плечах. А еще говорят, что свиньи не летают. Летают, и еще как.

– В общем, я не планировал изначально вообще с тобой пересекаться. Не хотел втягивать во всё это дерьмо. Но… ты же упорно искала себе приключений. Клянусь, в жизни не встречал более проблемной особы. Настоящий манок для неприятностей. Пришлось за тобой… эм… присматривать. Хорошо присматривать. Потом мои нервы не выдержали, когда этот ср…ный Виктор, и…

– Ясно.

– Ну а потом само как-то всё завертелось. Даже приятно было чуть-чуть пожить… как все. Обычной жизнью обычного человека. Но от судьбы не сбежишь. Когда я уехал из России, я же правда считал, что так лучше для всех. У каждого свой путь. Своя жизнь. Мы с тобой как параллельные миры… не можем пересекаться, иначе – бум! – будет взрыв. Это опасно. Но…

Хэй страдальчески застонал, а потом зачастил:

– Выбора не было. Вообще не было. И так, и так на выходе получалось отборное дерьмо. Безальтернативщина абсолютная. Оставить тебя в России – это автоматически означает «позволить отцу Ильи и его подчиненным тебя убить». Увезти на остров – тоже не спасение и избавление от всех мук. Но тут, на острове, я хотя бы что-то мог контролировать, это же моя территория. Пойми… Я не знал, как ты к этому всему отнесешься. Я же не просто так к тебе телохранителей приставил и фактически вынудил сидеть дома. Если так посудить… моя… эм… деятельность… это страшно. Очень страшно для семейных людей. И выхода из нее, увы, нет. Вернее, есть, но он лишь один – вперед ногами. Мы не в сказке живем. В любой момент всё может пойти совсем не так, как бы мне хотелось. В случае чего ни один даже самый лучший телохранитель нам с тобой не поможет. И в самом охраняемом закрытом поселке на Земле всегда найдется предатель.

Хэй горько вздохнул.

– Одно меня утешает в этой непростой ситуации: если что… погибнем оба. Так что даже если разлучимся, то это вроде как ненадолго. Переродимся вместе, я в этом убежден. Хочу верить, что мы с тобой всё же уверенно шагаем срединным путем, пусть и с разной скоростью и разными тропами. И я счастлив, что именно ты стала моей кармамудрой. В этом я вижу добрый знак для нас как пары. Это судьба. Черт его знает, как, но ты правда можешь трансформировать всё то, что я считаю в себе отвратительным и мерзким, в нечто принципиально иное. Да, у меня непростой путь к пониманию истинной цели существования. Но он… именно срединный.

– Тот, кто знает природу яда, может рассеять яд ядом, – улыбнулась я.

– Я бы сказал, что у тебя редкий дар очищать здоровое зерно от наносной грязи. Не уничтожать на корню, а именно очищать. Меня это… утешает.

– Понимаю, – мягко согласилась я. – Иначе я бы вообще не решилась снова стать матерью. Это было непростое решение. Я долго к нему шла. Почти пять лет.

– Ладно. Пусть будет, как ты хочешь. Юйлун так Юйлун. Хорошее имя. Над домашним вариантом мы еще подумаем. Хочется что-нибудь с подтекстом «большой». «Очень большой». Отец гордится своим выдающимся во всех смыслах сыном.