Лиловые бабочки

— Серьёзно? Слушай… — внезапно оживился Ванька. Сильно оживился. Я даже не ожидала. — А ведь ты права. Нет, не хочу. Правда. Я… ну… нет. Я не хрупкий и не нежный совсем, веришь мне? Руслана, ты кем вообще меня считаешь? Нет-нет-нет… Я мужчина, настоящий… мужчина во всех смыслах. Главный. Самый главный. Ну, в отношенческой паре главный. Альфа. Я… главный. Я…

— Я это знаю, — максимально уверенным тоном произнесла я, молясь всем святым одновременно, чтобы эта реплика из моих уст прозвучала максимально естественно.

Ванька опять запаниковал.

— Что опять не так? — миролюбиво заметила я, мысленно скрестив пальцы, чтобы он опять не впал в истерику самобичевания по одному ему понятному поводу.

— А ты… ну… ты же… говорила, что я красивый, — хлюпнул носом Ванька. — А если я захочу отрезать волосы… я же не буду красивый… как прежде…

— Вань, скажи честно, ты хочешь отрезать волосы или нет? Не из-за меня, а просто потому, что тебе будет так комфортно?

— Очень хочу, — как-то излишне истерично произнёс Ванька. — Правда. Но все говорят, что мне так идёт, ТАК ИДЁТ, и я…

— А тебе как-то поможет, если мы пойдём в парикмахерскую вместе? — предложила я.

— В смысле, ты тоже пострижешься? — восторженно ахнул Ванька.

— Почему нет. Давай. Если хочешь. Мне длинные волосы уже несколько поднадоели, если честно.

Ванька задумался.

— Звучит интересно. Как вызов. Новая жизнь и новая стрижка. Новый цвет волос. Всё новое.

— Дружище, я краситься не буду, — усмехнулась я.

— Да не, — досадливо пояснил Ванька. — Я хочу блонд свести. Только это… в парикмахерскую я не хочу. Парикмахеры бесят.

— Я могу тебя подстричь, — предложила я.

Глаза Ваньки жадно расширились.

— О, даже так… А покрасить САМА сможешь?

— Смогу. Если не разберемся, как, то Иришка охотно поможет.

— Тогда… завтра, да?

— Ну почему нет, дружище. Завтра так завтра.

Ванька принялся громко сопеть, о чём-то напряженно размышляя.

— Мне жаль твоих волос… — заключил Ванька. — Такие длинные, густые… Тебе… шло. Очень шло. И то, что ты их срежешь из-за меня… для меня… в знак поддержки… очень ценно. Это лучший подарок на Новый год.

— Как вариант, можем оба сделать андеркат, — предложила я. — Это вроде и каре, но то же время…

— Отлично. Андеркат так андеркат. Так и поступим. Звучит довольно неплохо.

— Доброй ночи, Вань…

…Конечно, с утра это белобрысое чудо уже во всю сопело в моей кровати. Кто б сомневался.

Глава 3. Эти тяжелые новогодние праздники

Два новогодних дня подряд, пока Ванька крепко спал в постели, я выходила на улицу в пять утра в гордом одиночестве. Чёрт его знает, зачем я это делала. Я всегда любила поспать, и этот странный поступок для человека, который так сильно ценил уют тёплой постели выходного дня, не укладывался в моей голове. Хотя, наверное, причина всё же была. За эти два часа ранней прогулки в темноте я приводила мысли в порядок. А их и впрямь поднакопилось за это время.

Было в этих прогулках что-то постапокалиптичное. Тишина. Темнота. Всё вокруг в бутылках, блестках и остатках хлопушек. И вокруг ни души. Прямо хоррор. Непередаваемые ощущения.

И под этот хоррор отлично думалось. То, что прическа, цвет волос и странная одежда Ваньки — это всего «маска», часть тщательно придуманного образа, это я хорошо понимала. Так же, как понимала, что за всей внешней бравадой прячется испуганный маленький мальчик, отчаянно ищущий одобрения и признания. Всем своим видом он буквально кричал: «Пожалуйста! Посмотрите на меня! Я есть! Я существую! Я могу стать для вас тем, кого вы хотите видеть! Я хочу любить! Я хочу сам быть любимым!»

Да, выражал Ванька свою немую просьбу через крайне странные поступки и слова, согласна. Но это был именно жест отчаяния. Что-то у него отчаянно не ладилось с людьми. По совершенно непонятной причине людям Ванька совершенно не доверял и в любой момент ожидал от них подвоха.

Как же убедить мужика, что он не должен что-то изображать из себя и подстраиваться под других? Как понятными ему примерами объяснить, что тот человек, кто его по-настоящему оценит, не будет нуждаться во всей этой «мишуре» ярких образов? Как помочь осознать, что «его» человек примет его таким, какой он есть, вместе со всеми его странностями и закидонами? Просто потому что он — это он?

Ей-богу, с каждым днём я всё больше напоминала себе мать трудного подростка с огромными проблемами в жизни. Только в случае Ивана все проблемы были исключительно в голове парня. Да и подростком он не был.

* * * * *

Это утро и впрямь отличалось от других. Едва я снова улеглась в постель, стараясь делать это максимально тихо, чтобы не разбудить Ваньку, как тот внезапно произнес:

— Куда ты уходишь каждое утро? Ты с кем-то встречаешься?

Я заулыбалась. Вот ведь… значит, он тоже не спал в эти дни, получается. А что это за ревнивые нотки в голове? Интересно…

— А что?

— Ответь, — требовательным тоном произнес парень.