Лиловый (I)

На второй неделе пути они собирались вновь уйти от берега реки на север, чтобы посетить ахад Санджар в одном из оазисов. До оазиса было неблизко: не меньше трех дней. Услышав название от нахуды Дагмана, слегка обеспокоился Ханса, в то утро подошел к Острону и Сунгаю, обсуждавшим планы на будущее, и с ходу сказал:

-- Я в свое время слышал, тут места небезопасные.

-- В каком смысле? -- осторожно спросил Сунгай.

-- Дорога до Санджара неблизкая, -- вмешался стоявший рядом нахуда, -- а в прибрежном ахаде Сарайя большой порт, и по этому пути часто ходят торговые караваны. Ничего удивительного, что Сарайя просто кишит наемниками: в пустыне на караваны время от времени нападают бандиты.

-- Да ладно, -- сказал Острон. -- С чего бы разбойникам нападать на нас? Мы меньше всего похожи на караван.

-- Это да, -- смешавшись, буркнул Ханса, -- но я подумал, лучше предупредить вас.

Острон не был уверен в том, что им грозит хоть какая-то опасность, -- даже нападения безумцев были вероятнее в селениях, -- но они с Сунгаем велели людям держаться поближе друг к другу, и джейфар опять поехал впереди всех, с боков пристроились Ханса и Лейла, зорко глядевшие по сторонам; Абу Кабилу и Анвару было сказано ехать в центре, потому что бойцы из них были не очень (ну, насчет Абу еще можно было поспорить), а замыкали отряд Острон и Исан, который и так всегда ехал позади всех.

-- Человеческое сознание похоже на кокос, -- задумчиво сказал Исан в ответ на вопрос Острона, -- и человек может контролировать только его кожуру, тогда как нутро остается вне понимания. Ты когда-нибудь видел, что находится у человека в голове, нари? ...А, вы не занимаетесь такими вещами. Безумие некоторых из слуг Асвада сворачивается вокруг этого единственного интереса: узнать, что же у человека внутри. Меня такие вещи не особо интересовали, но я видел, как один сумасшедший разделывал людей одного за другим, чтобы понять, что заставляет их двигаться, дышать и говорить, и, помнится, очень старался, чтобы они как можно дольше оставались в живых. Однажды ему действительно удалось спилить верхнюю часть черепа так, что его подопытный продолжал жить...

-- Во имя Мубаррада, меня сейчас стошнит, -- буркнул Острон. -- Ты можешь не вдаваться... в такие детали?

-- Как скажешь, -- невозмутимо согласился белоглазый. -- В общем, этот сумасшедший утверждал, что человеческая раса изменяется со временем. Как же он это называл?.. А, неважно. Он говорил, что объем мозга у наших далеких предков был меньше. Что со временем люди нарастили эту оболочку, которую гордо назвали своим сознанием, но глубинные области рассудка все еще остаются верными своим первобытным идеалам.

-- Силы небесные, ты разговариваешь прямо как господин Анвар, -- сердито сказал Острон, оглядываясь по сторонам. -- Я всего лишь спросил тебя, на каких людей темному богу проще оказывать влияние.

-- Всего лишь, он сказал, -- усмехнулся Исан. -- Это вопрос, на который я пытаюсь ответить, нари, но твоих собственных мозгов едва ли хватит, чтобы осознать, что я говорю. Я хочу донести до тебя, что безумие, которое навлекает Асвад, вызывает беспорядки в этой коре, называемой нашим сознанием. Дыры, если угодно, через которые просачивается первобытное подсознание, оно и заставляет людей... бояться воды, например, -- он пожал плечами. -- Или отпиливать верхнюю часть черепа, чтобы посмотреть, что внутри.

-- Хорошо-хорошо, и что?

-- Чем сложнее устроен рассудок человека, тем легче его повредить, -- добавил белоглазый. -- Легче разрушить хрупкую и сложную конструкцию. Кстати говоря, за тем барханом я чувствую присутствие троих безумцев.

Переход был столь неожиданным, что какое-то время Острон глупо хлопал глазами; потом резко вскинулся в седле.

-- Тревога! -- заорал он, выхватывая ятаганы. Реакция давно привыкших к бдительности людей была на высоте: еще не отзвучал крик Острона, а Хамсин уже взмыла ввысь, паря над отрядом, и всадники спрыгивали с верблюдов, окружив оказавшихся в середине Анвара, Сафир и Лейлу. Сова пронзительно крикнула с высоты, и Сунгай, на которого посмотрел Острон, коротко кивнул.

В следующий момент из-за высокой дюны действительно вынырнули люди. Один, другой, третий... их было вовсе не три, но возможно, не все были безумны; думать об этом было некогда, Острон заметил четырех лучников, остановившихся на гребне бархана, и стремительно вызвал огонь, обжегший их руки, а потом его ятаганы приняли на себя первый удар.

Несмотря на значительный численный перевес (нападавших было не меньше сорока), исход боя был предрешен. Исан быстро выделил среди остальных разбойников настоящих безумцев, одного из которых прикончил точным ударом палаша, второму снесла голову шашка Хансы, третьего подстрелила из лука Сафир.

-- Сдавайтесь! -- крикнул Острон, отбиваясь от нападавших.