Лиловый (I)

-- Это не столько удача, сколько доброта Острона, -- возразил он. -- Если бы не Острон, я бы погиб еще в Хафире год назад.

-- Да брось, -- смутился тот. -- Мы все прикрываем друг друга в бою. ...Лучше расскажите, что это за место такое -- Бакхтанасар? Я ни разу о нем не слышал.

-- Твое племя ведь не кочевало по северному побережью? -- уточнил Сунгай. Острон покачал головой.

-- После моего рождения -- нет. Дядя говорил, когда-то давно они бывали и там.

-- Ну, а чего рассказывать, -- буркнул Ханса. -- Дурное место, и все тут. Вроде бы глянешь -- обычная хамада, камни как камни. Добрые люди еще в давние времена обозначили границы валунами. А вот кто зайдет за валуны -- обратно уже не выйдет. Не знаю, почему. Мне как-то всю жизнь хватало ума туда не лезть.

-- Ну и мы тоже не полезем, -- сказал Сунгай. -- ...Пойду посмотрю, чем там этот пройдоха занимается.

***

Во дворе действительно царило настоящее столпотворение. Несмотря на позднее время, люди толпились вокруг Элизбара; его красную тюбетейку Острон едва углядел, высунувшись из двери, ассахан сидел на низенькой табуреточке и сердито что-то говорил, видимо, призывая страждущих выстроиться в очередь и не лезть куда не просят. Рядом с Элизбаром высилась фигура Дагмана: видимо, нахуда решил посодействовать, а может, и присмотреть, чтобы ушлый ассахан не начал требовать золота за свои услуги.

Усмехнувшись, Острон вернулся в зал трактира. Там звучал барбет; на мгновение сердце у него сжалось при этих знакомых звуках, но играл на музыкальном инструменте, конечно, совсем не Улла, тонкая фигурка сгорбилась на высокой табуретке посередине; Острон не сразу сообразил, что это девушка.

За одним из столиков сидели Абу Кабил и Анвар, а чуть поодаль от них, -- вроде бы и не с ними, но так, что они могли наблюдать за ним, устроился Исан. Как будто белоглазый понимал, что они захотят за ним присматривать, всегда добровольно садился так, чтобы его было видно. Подумав, Острон опустился рядом. Девушка с барбетом играла хорошо, хотя слушали ее немногие: в большинстве люди собрались снаружи, вокруг несчастного ассахана. Поймав на себе рассеянный взгляд Острона, она запела песню. Обернувшись к столику Абу и Анвара, Острон воспользовался тем, что они опять заговорились, и своровал у них кувшин с араком. Исан покосился на него.

-- Зачем вы это пьете? -- спросил он.

-- А что?.. -- удивился Острон, наливая арак в пиалу. Кувшины с водой стояли на каждом столике, и он разбавил жидкость, усмехнувшись про себя.

-- Эта... штука, -- Исан еле заметно наморщил нос, -- отвратительна на вкус. От нее мутится в голове. Вы что, такие идиоты, что добровольно хотите отравиться?

Острон пожал плечами.

-- Если правильно ее пить, -- сказал он, -- не отравишься, зато будет очень весело. Тебе вообще когда-нибудь бывает весело, Исан?

Тот будто задумался.

-- Я привык относить веселье к вспышкам безумия, -- наконец сообщил белоглазый.

-- Ну, -- Острон отпил арака, -- в каком-то смысле это и есть безумие. Правда, под утро оно обычно проходит. А что мутится в голове... тебе не приходило на ум, что когда хочешь перестать думать о чем-то, это удобно?

-- Если я хочу перестать думать о чем-то, я просто перестаю об этом думать.

-- Везучий ты.

Исан не ответил, продолжая смотреть перед собой. Чего это он, интересно, уселся именно здесь, в зале трактира, в котором сидят другие люди? Не ушел к себе в комнату? Абу и Анвару наверняка все равно, где сидеть: вон Абу только теперь заметил, что арак увели у них из-под носа, и возмущенно окликнул Острона.

-- Вы все вообще так часто ведете себя нелогично, -- сказал Исан. -- Я не понимаю того, что творится у вас в головах. Зачем ассахан постоянно заговаривает с женщинами? Он же знает, что все равно его ударят.

Острон хмыкнул.

-- В горах Талла есть женщины, Исан?

-- Конечно, есть, -- немного будто уязвленно ответил тот. -- А ты думаешь, слуги Асвада вылупляются из-под земли? И ведь я, кажется, говорил тебе, что у меня была мать. Наверное, она была женщиной, уж это даже ты мог сообразить.

-- Ну, и как вы с ними общаетесь? -- пропустил колкость мимо ушей Острон.

-- В каком смысле?

-- Ну, -- нари взмахнул рукой, -- если у тебя была мать, то я осмелюсь предположить, что был и отец? Это даже я могу сообразить, -- передразнил он.

Исан какое-то время сидел молча, рассеянно почесал подбородок.

-- Кажется, я понял, о чем ты, -- наконец сказал он. -- Человек, чьим сыном я являюсь, был избран Асвадом для того, чтобы дать потомство, потому что его кровь была многообещающей. И действительно, среди его детей двое были очень близко к моему дару, а я и вовсе оказался Одаренным.

-- Э, -- озадачился Острон. -- Избран? То есть, ни твой отец, ни твоя мать не могли решать сами, хотят они детей или нет.

-- Зачем им было решать?

-- Ну...

-- Они с радостью исполнили волю Асвада. Так причем тут мой отец, нари? Ты хочешь сказать, что не можешь объяснить мне, зачем ассахан лезет к женщинам?