Лиловый (I)

Вернулся Бел-Хаддат; снаружи окончательно стемнело. Острон был немного разочарован, но не выпытывать же у старика, что ему снилось, так что Михнаф поднялся на второй этаж, где девушки уже приготовили для него и младших внуков постель.

-- Леарза, -- окликнула его Сафир, спускаясь по лестнице, -- спать-то пойдешь?

-- Попозже, -- отозвался китаб, сидевший у узкого окна. Блики пламени плясали в его взъерошенных светлых волосах. Люди укладывались спать тут и там; Бел-Хаддат прошел в дальний угол, у самой лестницы, и устроился там, хотя спать будто не собирался, нахохлился большой мрачной птицей. Острон и Ханса должны были нести караул до полуночи и негромко пререкались из-за того, кто будет первым стоять снаружи, Ханса ехидно предложил, что тот, кого он победит в состязании силы, Острон вполголоса пригрозил, что подожжет ему шаровары; ну, чтоб веселее стоять на морозе было. Наконец бросили жребий, и Ханса с унылой физиономией поплелся наружу. Довольный Острон уселся на стул рядом с Леарзой.

-- Вы давно знаете друг друга? -- поинтересовался тот.

-- Прилично, -- пожал плечами Острон. -- Кажется, почти год. Еще в Ангуре арак по кабакам распивали.

Это напомнило ему о двух других друзьях, которым больше не доведется попить арака; Острон немного погрустнел. Леарза не заметил, да и все равно смотрел в другую сторону.

-- Я еще нигде не был дальше Кфар-Акила, -- сообщил он. -- Всю жизнь провел в родном сабаине.

-- Небось мечтал попутешествовать?

-- Нет, -- удивился будто китаб. -- Мне это и в голову не приходило. Все, что меня интересовало, всегда было под рукой. Я бы разве что в Умайяд съездил, ведь у них там огромная библиотека...

Острон криво усмехнулся.

-- Кажется, ровно все китабы любят книги.

-- Книги -- великое изобретение, -- серьезно сказал Леарза. -- Через книги люди делятся друг с другом знаниями, и самое удивительное в том, что эти знания, заключенные на листах пергамента, будут доступны и через много лет. Я с детства поражался тому, что давно умершие люди могут делиться со мной своим опытом через книги.

-- Я как-то пытался поучиться у умерших предков через книги, -- ответил Острон, -- но ты знаешь, искусством владеть ятаганом так учиться как-то не очень.

-- Да, но алхимические формулы лучше всего изучать по книгам, -- отозвался китаб. -- И много чего еще. Знаешь, только не обижайся, но я вообще думаю, что в будущем люди изобретут... другое оружие. Ты же видел, как действовали мои звезды. Куда разрушительней, чем обычный меч.

-- У ятагана есть своя честь, -- Острон вспомнил слова Эль Масуди и нахмурился, -- которой нет... у другого оружия.

-- А я думал, честь есть только у людей.

Они немного обескураженно замолчали. Башню окутала тишина; полная луна заглядывала в узкое оконце. Тихо застонал в беспокойном сне Исан, вскинулся Бел-Хаддат.

Леарза и Острон сидели рядом и не знали, что в это время на втором этаже поднялась лохматая голова ребенка. Светловолосая девочка бесшумно встала. Ее брат и дед мирно спали рядышком, прижавшись друг к другу; возле головы десятилетнего Кухафы лежали его малочисленные уцелевшие пожитки, вырезанный из дерева человечек и кинжал, который ему на день рождения подарил отец. Кинжал, конечно, был незаточен, но его лезвие было сделано из металла.

Светлые глаза Джарван поймали лунный свет. Девочка наклонилась и подобрала с пола кинжал брата. Кухафа что-то пробормотал во сне и перевернулся на спину; в следующее мгновение яростно взблеснула сталь и вошла точно в его левую глазницу.

Ребенок умер, не успев издать ни звука.

Дедушка Михнаф открыл глаза.

Девочка замахнулась снова. Обагренное кровью лезвие второй раз нашло свою цель; дедушка не вскрикнул, остался лежать. Резкая боль огнем растекалась по старому телу, и Михнаф подумал: "Хубал милостивый. А вот и ты".

С усилием вытащив кинжал, Джарван пошла к лестнице.

Исан задергался; его веки приоткрылись, блеснули белки глаз. На него обратил внимание Абу Кабил, проверил веревку на руках безумца, обеспокоенно оглянулся. Абу Кабил видел девочку, шагнувшую на первую ступень лестницы, но поначалу не обратил внимания, мало ли что понадобилось ребенку: у него на руках была ответственность поважнее, одержимый в припадке.

-- Джарван? -- окликнул девочку Леарза, увидевший ее тонкие ноги в шерстяных колготках. Сестра не ответила, продолжила спускаться по лестнице. -- Что-то случилось, Джарван?

-- Она случайно не ходит во сне? -- спросил Острон, потом бросил взгляд на Исана, и что-то будто пришло ему в голову, беспокойство скользнуло по его лицу.

Джарван сделала последний шаг и стояла на полу первого этажа, ее длинные спутавшиеся волосы висели вокруг лица, закрывая один глаз. Леарза поднялся со стула.

-- Джарван, -- повторил он.

Девочка подняла руку. В ее ладони был зажат окровавленный кинжал. Леарза беспомощно смотрел, как она замахивается, и если б не Острон, спешно оттащивший его, багряное лезвие задело бы его; вскинулся Абу Кабил, подняла голову сонная Сафир.

-- Джарван!

-- Она обезумела, -- вскрикнул Острон. -- Мубаррад милостивый! Ловите ее!