Лиловый (I)

Ночной холод заставлял людей кутаться в бурнусы. Воздух был таким сухим, что резал собой легкие; Искандеру с вечера не без труда удалось вызвать из-под земли струю воды, и он хмурился у костра рядом с Остроном, явно беспокоясь, каково ему придется во время сражения.

Между тем еще несколько ночей прошло в тишине, нарушаемой лишь треском разрушающихся скал, и снова ни следа одержимых, ни намека на майяда.

-- Он заманивает нас в ловушку, -- пробормотал Сунгай. -- И наверняка у него для нас припасен еще не один сюрприз.

-- Если это действительно родной брат Исана, то я предположу, что он также руководствуется одной холодной логикой, -- кивнул Острон. -- И он неглуп.

Они замолчали. В пустыне уже стемнело, но люди еще большей частью сидели, уставшие после долгого дня. Одаренные собрались вокруг костра Острона, хмурились в темноту, а к спине нари с другой стороны прислонилась Сафир, положила свою щеку на его лопатку. Острон не мог видеть, но на ее лице было написано острое переживание.

Уже после первой атаки майяда им довелось столкнуться со многими трудностями; не говоря уж о том, что двенадцать человек погибло, а Элизбар и Сунгай весь следующий день были не в состоянии идти, трое из них остались без лошадей. Одну отбившуюся лошадь отыскал под вечер оклемавшийся Сунгай, и Лейла заявила, что поедет на ней вместе с Элизбаром, а сам Сунгай спустя какое-то время нашел для себя необычного скакуна: огромного старого буйвола, чье появление посреди хамады вызвало удивление даже у суровых Северных стражей. Буйвол, как пояснил джейфар, пришел сюда на зов с самого берега Внутреннего моря, за сутки преодолев два десятка фарсангов. Кони сердито-напуганно фыркали на него, но потом привыкли.

По их примерным расчетам, до Эль Хайрана оставалось не больше недели пути. Осень почти окончательно вступила в свои права; теперь и днем холод впивался в них цепкими когтями, а по ночам временами камни покрывались инеем.

Все они плохо спали той ночью; Острон вздрагивал и вертелся во сне, что-то бормотал Искандер, а рука Элизбара во сне крепко сжимала рукоять сабли. Сунгай и вовсе в самый глухой час резко вскинулся, распахнув глаза, и не сразу успокоился; о том, что ему снилось, сидевшему в то время на карауле Острону рассказать он не пожелал.

Наутро лошади испуганно и тихо заржали, а по земле прокатилась странная дрожь.

-- Что это? -- воскликнула Сафир, нервно оглядываясь. Обеспокоились и остальные, один Леарза ровным голосом ответил ей:

-- Похоже на землетрясение. В горах иногда бывает такое, но если здесь и случится, то ничего страшного не произойдет, ведь мы на плоской поверхности, и нечему вокруг рушиться на нас.

-- Землетрясение? -- удивленно повторил Острон. -- Но в пустыне отродясь такого не бывало.

Китаб пожал плечами.

-- Времена меняются, -- резонно возразил он. -- В любом случае, волноваться нам не о чем, даже если оно станет совсем сильным, мы можем остановиться и переждать его.

Дрожь между тем стихла, и люди вроде бы немного расслабились, оседлали лошадей, тронулись в путь. Земля содрогнулась и еще раз, и то и дело содрогалась все утро; постепенно все привыкли и почти перестали обращать внимание.

Потом Исан поравнялся с Остроном и негромко сообщил ему:

-- Много слуг Асвада впереди.

Острон насторожился, посмотрел на Сунгая: Хамсин устала и спала, удобно устроившись на длинном изогнутом роге буйвола.

-- Приготовьтесь к бою! -- крикнул он. Сунгай встрепенулся, завозились и остальные, старый буйвол ускорил бег, за ним перешли на рысь и лошади. Вскоре и Острон почувствовал, как по коже бегут мурашки: наверняка среди одержимых были и мариды.

И майяд с ними. В этом он тоже не сомневался.

-- Держимся все вместе, -- скомандовал Острон, глядя вперед, на горизонт. -- Как только покажутся безумцы, встаем кольцом и обороняемся со всех сторон!

-- Я попробую что-нибудь сделать насчет майяда, -- сказал ему Исан, ехавший по-прежнему рядом. Острон только кивнул.

Это ощущение было новым для Исана, ведь никогда еще в жизни он не встречал себе подобных: в горах Талла их попросту не было. Оттого поначалу он вовсе не придал этому значения, лишь когда Острон с яростью оглянулся на него, уверенный, что это белоглазый предал их, Исан догадался, что оно означало. И теперь это ощущение вернулось к нему: его брат был где-то рядом. Чем-то это напоминало ему Бакхтанасар, словно само время выходило из-под контроля, и Исан попытался собрать его воедино, как там же; поначалу удалось.

Безумцы налетели на них, но конники уже выстроились кругом и встретили врага ятаганами; на клинках Острона в тот момент вспыхнуло пламя, и волна пламени резко вырвалась из-под земли, кольцом разошлась во все стороны, но угасла резко и с хлопком: Исан оскалил зубы. Острон не оглянулся, он был занят, но крикнул:

-- Продолжай пытаться!

И белоглазый пытался поймать время вновь и вновь, но оно ускользало от него; он вдруг с ясностью ощутил, что у него два противника... точнее, один с половиной: второй не пробудил Дар полностью.