Лиловый (I)

Вскоре они заметили, что поверхность перестала быть такой ровной; все чаще в песке попадались плоские камни. Дышать становилось еще труднее, все считали, что это из-за того, что они приближаются к сердцу владений темного бога, и один Леарза хмурился: он заметил, что они поднимаются, и радовался только тому, что вверх, в горы, они не пойдут, а наоборот, спустятся в подземелье. Леарза был почти уверен, что на большой высоте сейчас вообще невозможно дышать.

Они останавливались на отдых совсем недалеко от спуска в пещеры Бетайя, как сообщил Исан, прекрасно замечавший подозрительные взгляды Сунгая и Искандера: эти двое в последнее время почти совсем перестали доверять ему, и Исан знал, что все это влияние Асвада. Исану было очень удивительно видеть перемены в Остроне: каким образом какие-то слова, сказанные его женщиной, вдруг вызвали у него такую решительность?.. И что это были за слова? Все-таки эти отношения таят в себе больше, чем он думал, наконец предположил Исан. Эмоции, подумал он. В эмоциях и сила, и слабость шести богов и их племен. Настроение Одаренного нари повлияло и на самого Исана: он обнаружил, что ему еще сильнее хочется попробовать это на себе, ощутить такую же связь с другим человеком, которая может вызвать эту необыкновенную решимость.

Спустя несколько часов, когда они уже собирались идти дальше, в отряде случился небольшой переполох.

-- Бел-Хаддата нет, -- первым заметил это Леарза, в последнее время чаще других шедший рядом с угрюмым Вороном. -- Может, он отошел куда-то?

Подозрительность так и сквозила в голосе Сунгая, но он все же отправил Хамсин на поиски. Долго сова не летала, вернулась почти сразу.

-- Его нигде нет, -- сказал Сунгай.

-- Он был предателем, я с самого начала знал это, -- резко добавил Искандер. В его глазах блеснуло странное чувство, заставившее напрячься остальных; в дело срочно вмешался Острон, положил ладонь на широкое плечо маарри.

-- Не поддавайся ему, -- негромко предупредил Острон. -- Даже если это и так, он не причинил нам вреда и сражался на нашей стороне все это время. И к тому же мы не знаем, что на самом деле случилось. Быть может, он еще вернется.

-- Ага, только зачем ему уходить? -- язвительно спросил Искандер. Сунгай согласно кивнул кучерявой головой.

-- Он не предатель, -- немного неуверенно вмешался Леарза. -- Я думаю, может, с ним что-то случилось?

-- Мы на плато, -- возразил Сунгай. -- Хамсин заметила бы его, он не мог уйти далеко.

-- Так тем более, -- китаб всплеснул руками, -- может, он в беде!

Тут уж даже Острон скептически нахмурился и покачал головой. Сунгай хмуро сказал Леарзе:

-- Или темный бог укрывает его от взгляда Хамсин. Здесь его сила настолько велика, что наверняка он может сделать такое.

Леарза понурился. Он в последнее время испытывал странную робость, разговаривая со своими спутниками, со всеми, кроме Бел-Хаддата, оттого и держался поближе к нему. Они были... Леарза догадывался, что они были такими из-за голоса темного бога, без конца разговаривавшего с ними во сне и, как обмолвился как-то Острон, уже даже наяву. Леарза никаких голосов не слышал. Когда он как-то спросил Ворона, тот тоже покачал головой. Другие особо об этом не распространялись, но Леарза знал наверняка, что голос слышат все Одаренные, догадывался, что и Алия тоже: в последние дни (если их можно было так назвать) ее лицо было особенно холодным. Может быть, слышали голос Лейла и Сафир, но девушки все больше времени проводили вместе, о чем-то шушукаясь, а остальным ничего не говорили.

-- Пойдемте дальше, -- наконец сказал Острон. -- Я сомневаюсь, что Ворон действительно в беде, Леарза.

-- Как скажешь, -- пробормотал китаб.

И они тронулись в путь; Исан привычно шел впереди, Сунгай и Острон рядом с ним. Белоглазый какое-то время шел молча, потом негромко сообщил им:

-- В нескольких касабах к югу должен быть спуск в Бетайя. Не самое... приятное место, но я думаю, это вас не остановит.

-- Веди, -- только коротко велел Сунгай.

Темнота сгущалась, хотя, казалось, куда уж больше. Усилились будто подземные толчки; Леарза, всю жизнь проведший в горах, с тревогой думал: что, если от этих сотрясений в пещерах случится обвал? Он хорошо знал, что это означает. Здесь, на открытой местности, землетрясение не представляет ровно никакой угрозы, но под землей...

Он шел последним и то и дело оглядывался, надеясь увидеть догоняющего их Бел-Хаддата. Леарза не был согласен ни с Остроном, ни с Сунгаем или Искандером: Леарза верил Ворону, несмотря ни на что. Да, повадки у этого человека не самые располагающие, но он не враг, и в этом Леарза был глубоко убежден.

А может быть, влияли и слова, сказанные ему дедом когда-то давно (Леарзе казалось, с той ночи прошли века): без Бел-Хаддата, от которого, если верить дедушке Михнафу, зависела его жизнь, Леарза чувствовал себя до странного беззащитным.

И так, оглядываясь, он первым заметил силуэт человека вдалеке.

-- Ворон! -- крикнул он, позабыв, где находится, что это может быть опасно; не успел стихнуть его голос, как спереди донесся крик Исана:

-- Долгар!