Лиловый цветок гибискуса

Он улыбался, его глаза ярко сияли, руки мягко отбивали ритм на руле. Вскоре после нашего возвращения домой он с той же улыбкой позвонил тетушке Ифеоме.

— Я поговорил с отцом Бенедиктом, и он разрешил детям ехать в паломническую поездку в Аокпе, только ты должна все время напоминать им о том, что истинность происходящего там еще не подтверждена церковью. (Пауза.) Мой водитель Кевин привезет их. (Пауза.) Нет, не завтра, это слишком скоро. Послезавтра. (Длинная пауза.) А, ну ладно. Будь благословенна ты и твои дети. Пока.

Папа положил трубку и повернулся к нам.

— Вы уезжаете завтра. Возьмите с собой все, что нужно на пять дней.

— Да, папа, — сказали мы с Джаджа.

— Anam asi[71], может быть, им не стоит ехать в дом Ифеомы с пустыми руками? — произнесла мама.

Папа воззрился на нее, словно был удивлен одним лишь фактом того, что она заговорила.

— Конечно, мы положим в машину продуктов, батата и риса, — сказал он.

— Ифеома как-то упоминала, что в Нсукке трудно найти газовые баллоны для плиты.

— Газовые баллоны?

— Ну да, газ для плиты, чтобы готовить еду. Она сказала, что сейчас пользуется старой керосиновой горелкой. Помнишь ту нашумевшую историю о разбавленном керосине, из-за которого взрывались горелки и гибли люди? Я подумала, может, ты пошлешь ей пару баллонов с завода?

— Так вот вы что с Ифеомой задумали? Спланировали это все заранее?

— Кра, я предлагаю. Решать тебе.

Некоторое время папа внимательно смотрел маме в глаза.

— Хорошо, — бросил он наконец и повернулся к нам с Джаджа. — Идите и упаковывайте вещи. Можете потратить на это двадцать минут от времени для занятий.

Мы медленно поднимались по лестнице. Не знаю, бурчал ли живот Джаджа так же, как мой. Впервые в жизни мы будем спать где-то вне дома, там, где нет папы.

— Ты хочешь ехать в Нсукку? — спросила я его, когда мы поднялись на пролет.

— Да, — ответил он, а его глаза сказали, что он знает, что я тоже этого хочу. И я не смогла найти слов в нашем языке взглядов, чтобы рассказать, как сжимается мое горло от мысли о пяти днях без папиного голоса, без звука его шагов по лестнице.

На следующее утро Кевин привез два полных баллона с газом и положил их в багажник вместе с мешками риса и бобов, несколькими бататами, гроздями зеленых бананов и ананасами. Мы с Джаджа ждали его возле гибискусов. Садовник подстригал бугенвиллию, и подравнивал цветы, безрассудно высунувшие свои головки над остальными. Несколько кучек опавшей листвы, собранных граблями под деревьями франжипани, уже ждали, пока садовник сгребет их в тележку и выбросит.

— Это расписание на неделю в Нсукке, — сказал папа. Листок, который он решительно вложил мне в руки, мало отличался от того, что висел над моим столом. Папа добавил по два часа «общения с кузенами» к каждому из дней.

— Вы можете отступить от расписания во время поездки в Аокпе с тетушкой, но не более того, — добавил он сурово. Когда отец обнимал нас с Джаджа, его руки дрожали.

— Я никогда не разлучался с вами дольше, чем на день.

Я не знала, что ответить, но брат кивнул:

— Мы увидимся всего через неделю.

— Кевин, езжай аккуратно. Ты меня понял? — повторял папа, пока мы устраивались в машине.

— Да, господин.

— Заправишься на обратном пути, на Девятой миле. И не забудь привезти чек.

— Да, господин.

Папа попросил нас выйти из машины. Он снова обнял нас обоих, погладил по плечам и попросил не забыть произнести молитву всех пятнадцати тайн Розария, пока мы будем ехать. Потом нас обняла мама, и мы снова забрались в машину.

— Папа все еще машет, — Джаджа смотрел назад через зеркало дальнего вида, пока Кевин выводил машину со двора.

— Он плачет…

— И садовник тоже машет, — продолжал Джаджа, делая вид, что не слышит меня. Я достала из кармана четки, поцеловала распятие и начала молитву.

За окном проносились почерневшие кузова машин, брошенных на обочине. Некоторые из них стояли здесь так давно, что покрылись ржавчиной. Я пыталась представить себе людей, которые когда-то ехали в них, понять, что они чувствовали перед тем, как разбилось стекло, смялся метал и вспыхнули языки пламени. Я не сосредотачивалась на таинствах молитвы и знала, что Джаджа тоже слушает невнимательно, потому что он все время забывал, когда приходила его очередь читать. Примерно через сорок минут я увидела вывеску «Университет Нигерии, Нсукка» и спросила Кевина, добрались ли мы до места.

— Нет, — ответил он. — Еще немного.