Лимб. Анафемные души

– И это так, – с мягкой улыбкой кивает Мори. – Твоя душа не была расколота при переходе, Катари, поэтому ты не можешь быть той, кем себя считаешь. Я вижу тебя. И ничего подобного с твоей душой не происходило.

«Вот интересно. Тогда с какого перепуга сам Рэйвен назвал меня анафемой?.. Если это конечно вообще происходило на самом деле…»

– А как же змеиное проклятие? – мрачно усмехаюсь.

– Твоё проклятие – нечто иное.

– Что? Наказание за самоубийство? – без запинки выпаливаю, но Мори даже бровью не ведёт. – Древние из Подземного города, как один заверяли, что причина не в этом.

Мори долго и пристально смотрит мне в лицо, даже не моргая, а затем спокойно отвечает:

– Они правы. Души самоубийц не могут расколоться надвое, только если их душа не какое-нибудь исключение из всех правил. Я знаю законы Лимба, Катари, и точно могу сказать, что если и происходит раскол души, то только как следствие сопротивления смерти.

– Насильственно? – вставляет Шоу, и Мори кивает:

– Именно. А душа самоубийцы уже готова к тому, чтобы покинуть тело. Они уже наказаны тем, что никогда не упокоятся. Поэтому среди анафем не бывает самоубийц. К тому же, – Мори внимательно смотрит мне в глаза, – я не вижу на тебе отпечатка.

Что?.. Как это?

– Постой… – Трясу головой. – На мне нет клейма самоубийцы?! Тогда что такое я, чёрт возьми, каждый раз вижу во сне?! – кричу, не сдержавшись и тут же себя одёргиваю. Тяжело вздыхаю и чувствую, как мозолистая ладонь Шоу находит мою и крепко сжимает.

– Возможно она есть, – пожимает плечами Мори. – Но твоя душа настолько черна, что это не позволяет даже мне рассмотреть её.

– Ладно. Я не анафема, не прокажённая, и вроде как не наказанная за самоубийство, – говорю тихо, глядя на завитки пара выпархивающие из кружки. – Тогда что же я такое?.. Просто ошибка какая-то?

Мори вновь отвечает не сразу:

– Ты то, что ты есть, Катари. Лимб выбрал для тебя такую судьбы и всё, что ты можешь, это принять её.

– Лимб выбрал? – нервно усмехаюсь, глядя в умиротворённое лицо древней. – И сколько мне так существовать? Пока тело не состарится окончательно и я не стану чем-то другим? Чем я стану?

Мори лишь слабо качает головой и делает новый глоток из чашки.

– Ладно, – вновь говорю я, – просто скажи, как найти сектор крика и мы пошли отсюда.

– Зачем тебе сектор крика, Катари? – с искренним непониманием смотрит на меня Мори. – Тебе не найти в нём помощи.

– Потому что я не какой-то там Осколок? – фыркаю, отводя взгляд в сторону крохотного круглого окошка в стене и почти шёпотом добавляю: – Это всё, что мне остаётся. Разве ты не должна понять меня, Мори? – Вновь смотрю на древнюю. – Ты ведь и сама была прокажённой.

– Веришь слухам? – усмехается женщина.

– Тогда скажи, что это не правда.

Мори делает очередной глоток и пожимает плечами:

– Когда-то очень давно я была прокажённой – заблудшей лишившейся части души, это правда. Но я не была тобой, Катари. Ты не такая. И в твоём случае искать сектор крика – абсолютно бесполезное занятие.

Опускаю кулаки на стол и придвигаюсь к Мори:

– Просто скажи, как его найти! Прошу…

Взгляд женщины тяжелеет, черты лица ожесточаются, а голос звучит тихо и предупреждающе:

– Тебе не найти его. Потому что сектора крика нет ни на одной из карт. Потому что сектор крика сам находит тех, кто в нём нуждается. Когда приходит время… Если… оно приходит.

– Значит, тебе просто повезло? – горько усмехаюсь.

– Просто я была готова принять его, когда он нашёл мою покалеченную душу.

– И как же понять, что он тебя нашёл? – сомнительно улыбаюсь, и губы Мори вновь растягиваются в улыбке:

– Просто. Ты будешь кричать. Очень. Громко. Кричать.

Оживлённые голоса снаружи становятся тем, что разряжает давящую тишину в помещении, и Мори первая поднимается из-за стола, шагает к окошку и будто что-то высматривает.

– Больше я ничем не могу тебе помочь, – добродушие вновь возвращается к её лицу и она вежливо указывает на выход. – Я лишь верю в то, что у каждого из нас свой путь, и ты сможешь пройти его до конца.

– Как будто она вообще нам чем-то помогла, – шепчет Шоу, подталкивая меня к двери, а в то время шум на улице усиливается, голоса становятся громче.

– Что там происходит? – открывая дверь, смотрю на Мори и впервые с момента нашей встречи её улыбка напоминает мне оскал цербера, а лицо не кажется таким уж и красивым.

– Пойдёмте. Это нельзя пропустить, – женщина первой выходит на улицу и кивает в сторону основной массы заблудших столпившихся на центральной дороге. – Рэйвен вернулся. И я не могу его не поприветствовать!

Впервые вижу такую реакцию заблудших на другого заблудшего! Все эти души будто сошли с ума, услышав, что какой-то там проводник Рэйвен вернулся в город. Он ведь проводник, разве нет? Тогда почему Соню не встречали так же? За какие вообще заслуги Рэйвен удостоился такой почести? Впрочем… какая мне вообще разница до всего этого? Теперь стоит подумать над тем, что весь путь в Лютый город был бессмысленным, потому что практически ничего нового о себе и о секторе крика я так и не узнала. Если не запуталась ещё больше.