Лимон

В своём письме Вы написали, что смерть К. была несчастным случаем или самоубийством. Будь это самоубийством, какая тому могла быть причина? Вы терялись в догадках: а не умер ли он, отчаявшись от неизлечимой болезни? И поэтому Вы решили написать мне, совершенно чужому человеку, который случайно познакомился с К. на курортном побережье N. всего около месяца назад. Однако именно из Вашего письма я впервые узнал о том, что К. утонул. И очень тому удивился. В то же время я подумал: «Наконец-то К. оказался на луне». О том, почему такая странная мысль пришла мне в голову, я и собираюсь рассказать Вам. Думаю, что в этой истории обнаружится ключ, который поможет разрешить загадку смерти К.

Когда же это было? После моего приезда в N. наступило первое полнолуние. Из-за болезни я тогда плохо спал. Той ночью я встал с постели, стояла полная луна, я вышел из гостиницы и направился в сторону песчаного пляжа, ступая по теням сосен, разбросанным на земле. На побережье не было ни души, лишь чёткие тени рыбачьих лодок и лебедок для сматывания сетей на белом песке. Яростные волны отлива разбивались в лучах лунного света и с шумом катились по берегу. Закурив сигарету, я присел на корму лодки и посмотрел на море. Уже была глубокая ночь.

Спустя несколько минут я вновь окинул взглядом песчаный пляж и обнаружил, что кроме меня здесь есть ещё один человек. Это и был К. Конечно, я ещё не знал, что его зовут К. Именно в эту ночь мы и познакомились.

Время от времени я поглядывал в его сторону. У меня стало создаваться странное впечатление. Этот человек — К. — в каких-то тридцати, сорока шагах от меня, не смотрел на море, а, повернувшись ко мне спиной, делал несколько шагов вперёд, возвращался, останавливался, а затем повторял всё сначала. Наклонившись вперед, он внимательно разглядывал песок перед собой. Я подумал, может быть, он уронил что-нибудь. Однако он ни разу не присел, и не попробовал разворошить песок ногой. Полная луна светила довольно ярко, и спичек он тоже не зажигал.

Я продолжал смотреть на море, но иногда оглядывался на него. Странное ощущение всё больше усиливалось. А так как он, повернувшись ко мне спиной, ни разу не посмотрел на меня, я стал неотрывно наблюдать за ним. По телу пробежала дрожь. Я чувствовал, что-то приковывает меня к этому человеку. Повернувшись к морю, я стал насвистывать. Сначала я сделал это непроизвольно, а потом решил, что свистом смогу привлечь его внимание. Я насвистывал «У моря» Шуберта. Вы, вероятно, знаете эту мелодию. Музыка написана на слова Гейне, это одна из моих любимых песен. Затем вновь Гейне, «Der Doppelganger». Кажется, это переводится как «Двойник». Эту песню я тоже очень люблю. Насвистывая, я успокоился. Несомненно, он что-то уронил, — подумал я. Что ещё можно было подумать, наблюдая за странным поведением этого человека? И, наконец, я понял. Если он не курит, значит, у него нет спичек. А у меня есть спички. Вдруг он уронил что-нибудь очень важное. Спички у меня в руке. Я направился к нему. Мой свист на него не подействовал. Он по-прежнему продолжал ходить взад — вперёд. Он, казалось, даже не обращал внимания на звук моих шагов. И тут я подскочил от удивления. Этот человек наступал на свою тень. Если он что-то потерял, то должен был бы повернуться спиной к тени, а не наоборот.

Моя фигура при свете луны, чуть отклонившейся от зенита, бросала на песок тень сантиметров в тридцать. Я, вероятно, о чём-то думал в тот момент, но продолжал идти к этому человеку. Остановившись метрах в четырёх-пяти от него, я решительно и громко спросил:

— Вы что-то уронили? — показывая спички, намереваясь в следующий момент сказать:

— Если Вы что уронили, у меня есть спички.

Даже понимая, что он ничего не ронял, других слов, чтобы заговорить с этим человеком я не нашел.

Услышав мой вопрос, он обернулся. Почему-то на ум пришло слово «оборотень». В тот момент я был ужасно испуган.

Лунный свет скользнул по его длинному носу. Я посмотрел в его глубокие глаза. На его лице постепенно появилось выражение неловкости.

— Нет, ничего.

Голос был очень звонкий. А затем лёгкая улыбка чуть тронула его губы.

Разговор между мной и К. стал началом этой странной истории. И наша дружба началась именно с этой ночи.

Через некоторое время мы вернулись к лодке, на которой я сидел прежде.

— Скажите, а что вы делали? — спросил я.

К. неуверенно начал свой рассказ, и сначала казалось что он колеблется.

К. сказал, что наблюдал за своей тенью. И добавил, что это затягивает, словно опиум.

Вам это, вероятно, покажется нелепым, точно так же, как и мне тогда.

Повернувшись спиной к морю, освещенному светлячками, К. неспешно вёл свой странный рассказ.