Лимон

Стоило ему так ответить, как женщина заговорила без умолку. От этой болезни, говорила она, не помогают ни врачи, ни лекарства, и ничего кроме веры помочь не сможет, и о том, что у нее был муж, которые тоже умер от этой болезни, и что после его смерти ей было так плохо, однако она обрела веру, и нашла спасение. «Поэтому нужно обрести веру, и вы излечитесь», — повторяла она из раза в раз. Все это время Ёсида с интересом следил не столько за тем, что она говорила, сколько за ее лицом. Выражение лица Ёсида, вероятно, было недоступным для понимания женщины, она пыталась вызвать в нем интерес, настойчиво продолжая говорить. Когда разговор сделал следующий поворот, Ёсида стало все понятно. Женщина говорила, что ходит в секту Тэнрикё,[86] там они говорят, молятся, и ему обязательно нужно прийти к ним. Из-за пояса оби женщина достала замызганную бумажку, и визитной карточкой не назовешь, на которой была поставлена печать с адресом, и стала зазывать его. В этот самый момент подъехала машина, загудел клаксон. Ёсида сразу заметил машину и, решив побыстрее развязаться с этой женщиной, отошел к краю дороги, однако женщина не обращала никакого внимания на машину, и видя, что интерес Ёсида ослабел, она с горячностью продолжала свой рассказ. В результате машине пришлось остановиться на дороге. Женщина не отвязывалась от Ёсида, он растерялся от неловкого положения, в котором ему приходилось разговаривать с этой настойчивой собеседницей. Наконец ему удалось отвести ее к краю дороги, а женщина, не обращая никакого внимания, продолжала разговор. Сначала она просто приглашала зайти к ним на собрание секты, а теперь говорила: «Я как раз иду туда сейчас, вы должны обязательно пойти со мной». Ёсида отказался, сославшись на дела, тогда она спросила, где он живет. На это Ёсида расплывчато ответил: «Далеко к югу отсюда», давая понять, что не хочет говорить. Однако женщина, не растерявшись, стала пристрастно допрашивать его дальше: «К югу? Это район такой-то или район такой-то?». Ёсида пришлось назвать район, а затем и номер квартала. Почему-то Ёсида и в голову не пришло солгать этой женщине. А когда он уже почти сказал весь свой адрес, она с той же интонацией потребовала:

— Квартал номер два? А какой номер дома?

Вдруг в Ёсида вспыхнуло раздражение. Он вдруг понял, что не оберется хлопот, если она узнает, где он живет. В тот же самый момент он внезапно почувствовал тяжелое давление этой навязчивой женщины, требовавшей незамедлительного ответа.

Ёсида внезапно оборвал ее:

— Больше ничего не скажу.

И бросил на нее острый взгляд. По выражению ее лица можно было предположить, что она удивилась, однако заметив, что Ёсида опять взял себя в руки, она еще раз пригласила зайти к ним в молельный дом при ближайшей возможности и зашагала в сторону рынка, с которого шел Ёсида. Отчасти Ёсида развеселился собственному поведению: он же намеревался дослушать ее до конца, а затем спокойно отклонить предложение, однако неожиданно рассердился и оборвал ее. Отчасти он рассердился тому, с каким неприятным происшествием столкнулся: увидев его на улице ясным солнечным утром, она дала ему понять, что он бредет с выражением больного человека. Войдя в больничную палату матери, он бросился к зеркалу, чтобы посмотреть на свое лицо, и рассказал матери, лежавшей в постели, всю историю.

Неужели у него и правда такой больной вид? Услышав о том, что с ним произошло, мать рассказала, что видела подобные сцены по дороге к городскому рынку не раз, и Ёсида, наконец, начал понимать, что произошло. Эта секта очень активно пытается вербовать новых прихожан, и каждое утро именно такие женщины на дороге поблизости от рынка и больницы, где проходит много больных, расставляют свои сети. Видя болезненного человека, они, точно так же, как сегодня с Ёсида, заводят с ним разговор, пытаясь затащить в секту. «Вот оно что», — подумал Ёсида, и вместе с тем он почувствовал, что окружающий его мир куда более реален и активен, чем думал он.

Ёсида часто вспоминал статистические цифры. Согласно этой статистке, из каждых ста людей, умерших от туберкулеза, девяносто с лишним больных принадлежали к беднейшим слоям населения, менее одного человека из ста имело высокий достаток. Это была просто «Статистика смертности от туберкулеза». Речь не шла о сравнении смертности бедных и богатых в результате этой болезни, поэтому не было никаких комментариев, по каким критериям людей причисляют к бедным или к богатым, однако этого было вполне достаточно для Есида, чтобы вообразить следующее.

В данный момент множество больных туберкулезом стоят на пороге смерти. И на каждую сотню один или даже меньше того получает тщательный медицинский уход, и более девяноста человек не имеют настоящих лекарств и шаг за шагом приближаются к смерти.