«Лимонка» в тюрьму

Я после суда не увидела мать —
Свиданки не дали.
Вот, еду в Чувашию снег убирать —
Забрали, забрали…
Шмонайка пакет разорвала, и чай
Рассыпан, рассыпан.
Прокуренный, душный, меня ты встречай,
«Столыпин», «столыпин».
По тюрьмам: Воронеж, Саратов, Казань —
По чёрным, по красным…
Без писем в дороге – не думай, не рань
Напрасно, напрасно.
Запретка, собаки, по пять человек —
Все строем, все строем…
Три года со мной, будто прожитый век,
Конвоем, конвоем.

г. Белгород, городская тюрьма

* * *

У вичёвых я кровь брала
И чесоточным спины тёрла,
Но судьба меня берегла,
Цепкой лапкой держа за горло.

г. Цивильск, колония ЮЛ-34/7

Евгений Николаев Сломанный ключ

Ду ю спик инглиш?

Это было в начале декабря в хате-маломестке на спецу Бутырского централа города Москвы, РФ. Стёкол в хате нет, и температура уличная и довольно-таки минусовая. Днем спать теплее, поэтому ночью мы изнывали от скуки. Четыре человека, рассказавшие друг другу все анекдоты, без книг, газет, Интернета и телевидения, начали дичать. Вообще-то процесс одичания очень скоротечен и часто необратим, но сейчас не об этом.

Когда я не смог умножить семь на девять, стало понятно, что нужен способ бороться со скукой и отупением.

Взяв двойной листок в клетку, я за полчаса нарисовал «монопольку» – игру для маленьких американских детишек, развивающую бизнес-таланты. Из хлебного мякиша сделал два зарика (кубика) для выброса счёта и предъявил обществу. Игра была принята на ура, и целую ночь мы рубились в неё, покупая и прогорая в хлам.

Наутро было принято решение апгрейта «монопольки» в Монополию с большой буквы. Это заняло почти четыре дня и ночи по бутырскому календарю. Огромная – на весь стол – игра была вся исклеена логотипами, вырезанными из журналов: «Ашан», «Икея», «Манхэттен», «Хотел уес», ЮКОС, Нефтегаз, Газпром, «Апач» и др. Игра была аляповата, но красива, как наряженная на Новый год ёлка.

Около семи вечера (что, впрочем, условно, так как часов у нас в хате не было) мы, накинув на себя имеющиеся в наличии вещи, принялись играть в «барыжную игру».

Застучал запор, и в тормоза ввалились человек пять ментов с огромными звёздами на погонах и дохлый тип, похожий на лорда Джада, с горбоносенькой девчушкой. Главмент сказал, что это проверка каких-то западных фондов положения зэка в России. Он продолжал ещё что-то чесать, когда «лорд Джад», указав на «монополию», спросил:

– What is this?

Девчушка «перевела»:

– Чё это у вас на столе?

– This is monopoly game, – ответил я с варварским выговором. Меня понесло, и я продолжил: – This is a traditional prisoners game in Russia. We now speak English very bad, but we want to do big business in the future. («Это игра «монополия». Это традиционная игра заключённых в России. Мы в данный момент говорим по-английски очень плохо, но в будущем будем заниматься большими делами».)

Лорд Джад, находясь в ступоре, рассматривая фишки ЛУКойла и ЮКОСа, горкой лежавшие на столе перед Рифатом, спросил у ментов:

– What are they blamed for? («По каким статьям они сидят?»)

Два рэкетира, один наркодилер и я – политический, «ментобоец», улыбались смущённо и ласково.

До ареста Ходорковского было совсем рукой подать.

Сталь и Книга

За два куска сала и пачку «Пётр I» я выменял у хозбандиста, который разносил хлеб поутряне, стальную заготовку для ножа. Незаменимая вещь, но и очень проблематичная для зэка, так как за такой нож можно было себе добавить срока или погостить в ШИЗО. Но во мне уже проснулся дикий азарт отрицалова. «Эти недоноски не разрешают мне иметь нож – так он у меня будет обязательно. И не какой-нибудь, а отличный нож, с которым мне не стыдно будет выйти на улицу любого города средней полосы России».

В течение недели я отшлифовывал и затачивал заготовку, вплавлял в ручку из бывшей зажигалки, оплетал ручку для крепости кожей и нитками, переделывал и доводил до кондиции… Это был мой первый нож и, наверное, мой лучший нож. Я гордился им, я любовался им, я переживал за него. Он блестел в лучах вечносветящего «солнца», висящего на потолке, легко и удобно расположившись на моей ладони, красивый, острый, мой…

«Наверняка скоро будет шмон, и мой нож окажется в грязных ментовских лапах. Да ещё и п…ей всей хате вломят за хранение холодного оружия», – думал я. Что делать? Осторожность и жадность боролись друг с другом.