Читаем «Лимонка» в тюрьму полностью

Эмоциональный голод. А эмоции я понимаю только как проявления любви, всё остальное – повод для шутки. Я никого не люблю, и отсюда никого полюбить не получится. Но мозг, не способный сосредоточиться на другой задаче, день и ночь перебирает всевозможные варианты (хрен с ним, что вхолостую). Вспоминаются все когда-либо известные мне мужчины, с кем что было и не было, вообще все! Даже Ровиль – братуха(!) – и тот, грешным делом, был упомянут. И что характерно, ведь не секс мне нужен (как выяснилось, длительных свиданий с мужем раз в три месяца для моего темперамента в этом отношении вполне достаточно), нужны чувства, переживания… Интересно: чем меня в этом отношении женщины не устраивают? То, что я в постели с женщиной себя не представляю, так, может, потому, что не пробовала ни разу, но ведь и любить и переживать получается, причём прямо сейчас. Но это женщина, это что-то другое. Не получится из меня нормальной лесбиянки ☺ !

А чувства – не колбасятина: с воли не закажешь!

Идиотская ситуация!

3 октября: 71 день

4 октября: 70 дней

5 октября: 69 дней

Атас! И все попрятались (просьба страусов не пугать – пол зацементирован).

Вчера сдали грешные костюмы для кинологов. В общем-то это наше счастье, что сначала их решили испытать на нашей местной собаке Линде (Линда у нас вообще душка – максимум зализать до смерти может). Радостная вниманием Линда прыгнула на кинолога в костюме, и передняя часть костюма осталась у неё в лапах. Линда удивилась.

Весь этот ватин, брезентуха и камуфляж, специальная машина для сверхтолстых тканей… А нитки-то обычные! Хорошо – под весом самого костюма не порвались.

В определённый момент было подозрение, что лаборатория в полном составе в ШИЗО отправится. Правда – если бы испытывали костюм на другой собаке, могло быть смертоубийство, новые уголовные дела (и я даже знаю, на кого – на Ленку, бригадира). Просто начальник лаборатории была на больничном, а кроме неё, мы на хрен никому не нужны: шили бы, а из чего – наши проблемы. Для подобных костюмов существуют специальные нитки, и на складе они есть, и Ленка за ними ходила, только ей не дали. Не потому, что жалко, просто, как всегда здесь, чтоб не расслаблялись. Завскладом-то вольная, подружка Моти, может себе позволить… Ленка всё-таки попробовала соломки подстелить: состряпала бумажку о невыдаче нужных ниток, заставила завскладом подписать. А толку-то? Случись что серь ёзное – бумажку бы в два счёта порвали, и была бы Ленке преступная халатность (если не злой умысел). А то ей тринадцати лет мало.

Вернули костюмы на перешив, выдали всё-таки нитки… За костюмами в понедельник уже приедут. А их полностью пороть и перешивать теперь надо. Ай девки обрадовались – им на все выходные разнарядку подписали (хорошо – только тем, кто шил, не мне; плохо – что сук этих (вольных, не зэчек) не поубивали, пока они маленькие были)…

. . . . . . . . . . . . . .

7 октября: 67 дней

Всё-таки я вернусь ещё к теме исключительности. Исключительность мою мне, даже на швейке, гарантирует мой оставшийся срок…

С таким сроком весьма сомнительно, чтобы меня кто-нибудь стал всерьёз заставлять работать. Есть маза сесть за мой старый, до сих пор привычный мотор. Возьмусь шить какие-нибудь «штрипки по первому» – процентов на 30–50, а больше мне и не надо, в остальное время буду ходить курить, показательно писать какую-нибудь хрень в этот самый альбомчик… А если мне кто-нибудь что-нибудь скажет… Вот с этим у меня и связаны те глубоко положительные эмоции, о которых я писала ещё вчера. Надо! Надо! Буду хамить и картинно лезть в залупу. Веселуха начнётся!

Мне рисуются такие картины веселухи: за плохую работу (ну что они могут сделать?) поднимут меня наверх. Я не могу на это не отреагировать. Отказаться опять от работы в «Досуге»? Было! Не интересно! Надо сразу в ШИЗО. Не так это сложно – обматерить кого-нибудь из вольных (благо достойных достаточно), и вперёд! Будет галочка напротив очередной вехи – давно я сокрушалась, что есть на зоне ещё некоторое количество штук, мной не испробованных. Это ШИЗО, ПКТ и полоса какая-нибудь, например – «склонность к сожительству». Да и вообще порамсить – люблю движуху – соскучилась.

В общем, закругляюсь. Пора девок вести выгуливать. Мы тут с Анькой пытаемся научить Аську курить на аллее. Пока впустую. Трудно, но надо выдавливать из себя и «своих близких» привычку покорности запретам. Вот я завернула!

8 октября: 66 дней

Что-то я тут какую-то философию развела, а прикол рассказать забыла. Короче.

Вчера, воскресенье как раз было, после проверки приходит ко мне Ольга и говорит: «Не грусти», вручает банку с вкусняшками и уходит. Тут я и охренела.

В общем, пришлось потом заново выцеплять её и устраивать допрос с пристрастием. Оказалось, что в некоторых кругах заметили мою негативную реакцию на перевод и решили, что я нуждаюсь в утешении. И натравили на меня Ольгу. Ну, то есть Ольга-то уверена, что действовала по собственному почину, но понять, откуда ветер на самом деле дует, несложно.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Год Дракона
Год Дракона

«Год Дракона» Вадима Давыдова – интригующий сплав политического памфлета с элементами фантастики и детектива, и любовного романа, не оставляющий никого равнодушным. Гневные инвективы героев и автора способны вызвать нешуточные споры и спровоцировать все мыслимые обвинения, кроме одного – обвинения в неискренности. Очередная «альтернатива»? Нет, не только! Обнаженный нерв повествования, страстные диалоги и стремительно разворачивающаяся развязка со счастливым – или почти счастливым – финалом не дадут скучать, заставят ненавидеть – и любить. Да-да, вы не ослышались. «Год Дракона» – книга о Любви. А Любовь, если она настоящая, всегда похожа на Сказку.

Андрей Грязнов , Вадим Давыдов , Валентина Михайловна Пахомова , Ли Леви , Мария Нил , Юлия Радошкевич

Фантастика / Детективы / Проза / Современная русская и зарубежная проза / Научная Фантастика / Современная проза
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее