«Лимонка» в войну

В центре – пешие патрули. Пятнистая светло-коричневая форма, каски и бронежилеты, с оружием наготове, очень внимательны. Типичный американский военнослужащий выглядит так: лет двадцать пять, часто жуёт жвачку, нередко интеллигентного вида. Много негров, неестественно большой процент солдат в очках. Открытой враждебности к иракцам не видно, те тоже внешне спокойно и без интереса реагируют на их присутствие. Вообще янки особенно не высовываются, куда больше заметны местные полицейские.

Формально страной управляет глава оккупационной администрации Пол Бремер. Реально она не управляется никем. Городские коммуникации не функционируют: мусор не убирается; электричество, хотя и с перебоями, но подают, а вот плату за него не требуют. Даже налоги с коммерсантов перестали собирать. Некому больше взимать деньги!

Полицейские поддерживают какую-то видимость порядка, получают зарплату и делают вид, что кого-то ловят. Но безопасность населению не обеспечивают. Местные коммерсанты решают проблему безопасности по-своему – нанимают вооружённых автоматами молодых ребят, чтобы те охраняли по ночам их лавки и магазины.

Политические репрессии при Саддаме имели место, в тюрьмы сажали и дезертиров из армии. Недовольные его правлением в стране есть, их немало. Американцы вооружили и бывших политзаключённых, и просто заключённых всех мастей и теперь рассчитывают, что те за деньги будут отлавливать сторонников Саддама. Сформирована служба платных «стукачей». Стучать можно и анонимно, и по телефону. Идут ночные аресты. «Стучат» не только на подпольных активистов Сопротивления, но и, скажем, на конкурентов по бизнесу. Американцы в нюансы вникают слабо, хватают – и в концентрационный лагерь.

В городе царит страх. Одни боятся бандитов. Другие боятся американцев и их ставленников. Третьи боятся подпольной «сети Саддама». Четвёртые боятся, что если американцы уйдут, то противоборствующие стороны начнут войну друг с другом, и исчезнет даже та видимость порядка, которая существует сегодня. Все кого-то или чего-то боятся.

В среднем по стране каждый день происходит около двадцати нападений на оккупационные силы. Пока не Вьетнам, но нужно учесть динамику процесса и перспективы. Практика подобных политических процессов такова, что для структурирования движения Сопротивления нужно некоторое время, скажем, года два.

Федаины Ирака

Я в одном из центров иракского Сопротивления. Не хочу называть этот городок, скажу только, что он достаточно часто мелькает в хронике телевизионных новостей.

Здесь несколько грязных провинциальных отелей, но ни в один из них мне не удалось поселиться – я иностранец. И то, что я не американец, а русский, и паспорт могу им показать, их не убеждает.

Как всегда на Востоке в подобных случаях, собирается целая группа зевак, которые в меру своих сил помогают, советуют или просто глазеют на экзотического зверя – живого иностранца. Сумел договориться с одним из них – поселиться на квартире. Меня ведут туда уже вечером, с наступлением темноты. Предупреждают о необходимости помолчать на подходе к дому, чтобы никто из соседей не заподозрил, что к ним ведут иностранца. Дом в несколько этажей, похож не на обычную многоэтажку в нашем понимании, а на недостроенный железобетонный барак с плоской крышей. Половина окон разбита, двери грубо сварены из листового железа, лестницы без перил, везде мусор и грязь. Чёрт знает что, в общем. В квартире, если её можно так назвать, живут двое холостых ребят. Никакой мебели или стульев, везде циновки. Внутри тоже грязновато, вроде нашей рабочей общаги. На стене крохотный портрет Саддама, вырезанный из какого-то журнала. Поужинали – яйцо, лепёшки, бутылка местной пепси-колы. Настал черёд пива. Пустая банка из-под него летит в открытое окно.

Завожу разговор о буднях оккупации. Один из ребят задирает полу арабской традиционной рубахи, вроде длинного и широкого женского платья, и показывает следы двух симметричных белесоватых рубцов на бёдрах от пытки электрическим током, по десять сантиметров справа и слева от полового члена. Американцы его схватили, держали три дня и пытали: «Признавайся, что ты федаин Саддама». Он ни в чём не признался, и его выпустили.

Ночуем мы не в комнате, а на плоской крыше, на подстилках, здесь так принято по жаре. Ближе к утру рядом послышалось два взрыва. Вскоре в ночной тьме стал слышен шум поднявшихся в воздух американских вертолётов. Снова три тяжёлых взрыва, но на этот раз где-то вдалеке.

По этому городку американские пешие патрули не ходят – боятся. По главной улице регулярно проезжают конвои. Это либо бронемашины, по три, либо танки, по два.

В девять вечера мы снова в нашем бараке. В комнате гости, в полном разгаре пьянка. Одна бутылка местной водки 0,75 уже выпита, пустая тара летит в окно. Вторая начата, и мне предлагают присоединяться. Поднимаем тост за Саддама Хусейна. Затем ещё один, на этот раз за Фиделя Кастро, здесь его тоже очень уважают.