Лимоны желтые

Они с матерью поднялись по лестнице. Свен остался у компьютера, пообещав, что скоро закончит. Мод говорила о вечере в ресторане, о том, как все было замечательно. Даже Стуре Ройтерсверд пришел. Фьельнеры поразились, когда она им рассказала, что была на открытии ресторана вместе с таким известным человеком. Ничего удивительного, ведь до этого и она тоже видела его только по телевизору. Агнес улыбнулась. Нельзя сказать, чтобы маму так уж интересовали знаменитости, но сейчас ее можно понять: увидеть живьем человека, которого знаешь лишь по фотографиям в женских журналах, – для Мод это событие. Агнес и сама, когда только начала работать в «Le bateau bleu», с восхищением смотрела на приходивших туда звезд, но постепенно привыкла. Люди как люди. Спрашивают, где туалет, притворяются, что понимают толк в винах, скупятся на чаевые и, перепив, окунают галстук в соус.

Мод достала из холодильника филе салаки, посолила, насыпала на тарелку панировочных сухарей, приготовила начинку, смешав сливочное масло с мелко порезанным укропом. Картошка уже стояла на плите. Агнес наблюдала, как мать привычно выполняет все действия, как будто следует давно отработанной схеме. Легко, словно играючи. Наверное, это и есть мастерство. Конечно, Мод на кухне не экспериментирует. У нее есть свои рецепты, свои блюда, но она довела их до совершенства и готовит с любовью. С любовью, которую Агнес с годами научилась ценить.

В детстве ее одноклассников кормили дома картофельным пюре быстрого приготовления, купленными в магазине биточками или рыбными палочками с баночным соусом ремулад. Агнес ела все то же самое – только домашнее. Тогда ей это не нравилось, она тоже хотела пюре из пакета. Так же как Камилла хотела носить фирменную одежду из магазина, хотя ее мама была портнихой и могла сшить для дочери что угодно.

Агнес вспомнила, как однажды они с Мадде уговорили мать купить готовый мясной соус для спагетти. Им хотелось именно такой коричневый, который давали в школьной столовой, – если не добавить в него кетчупа, он был совершенно безвкусным. Мама уступила, но это был единственный случай, потому что именно с тех самых пор в их детских душах поселилась уверенность, что мамин соус все-таки вкуснее, хоть он и красный и пахнет чесноком и орегано.

Салака жарилась. Часть растаявшего укропного масла вытекла на сковородку, рыбные рулеты постепенно превращались из серебряных в золотые. Агнес помогла накрыть на стол. Мать, стоя у плиты, напевала: «Стокгольм в моем сердце…» В кухне было тепло и уютно.

Мод попросила Агнес сходить за отцом, сказать, что еда готова. После четвертого приглашения Свен наконец оторвался от компьютера, и они сели за стол. Мама разлила по стаканам слабоалкогольное пиво и предложила каждому самому накладывать себе на тарелку.

После ужина наступило время прощаться: вечером поезда ходили редко, а Агнес хотела пораньше лечь спать. Сытая и довольная, она пешком отправилась на станцию. Чувствовала она себя гораздо лучше. За короткие часы, проведенные с родителями, ее душа наполнилась покоем. И про Тобиаса за все это время она ни разу не вспомнила. Поэтому, когда он, в обтягивающих черных джинсах, все-таки предстал перед ее мысленным взором, она решительно прогнала видение и постаралась думать о чем-то другом, более приятном. Завтра они приступают к работе.

– Не так! Салфетки не должны быть похожи на кульки! – Раздраженно схватив одну из красных салфеток, которую Агнес только что свернула, Калле встряхнул ее, сложил заново и поставил обратно на стол.

Несколько секунд оба молчали, глядя на результат, затем Агнес осторожно сказала:

– Если честно, то особой разницы я не вижу. Разве что эта, – она показала на салфетку, которую сложил Калле, – стоит немного криво.

В то же мгновение салфетка развернулась и упала. Калле фыркнул.

– Ладно, делай как знаешь, – сказал он и удалился в сторону кухни.

Агнес посмотрела ему вслед. Ни разу за все время работы в «Пикнике» она не видела его в таком взвинченном состоянии. Даже в самые трудные дни он сохранял присутствие духа. Шутил и успокаивал остальных. Может быть, именно за это его и любили. На кухне ресторана чаще услышишь брань и насмешки, чем ободряющее слово или похвалу. Особенно когда дым коромыслом и заказы сыплются один за другим. Калле, словно старый капитан во время шторма, каждому вовремя давал команду, и каким-то непостижимым образом посетители без задержки получали заказанные блюда. Возможно, такой непререкаемый авторитет он унаследовал от отца – директора банка. Так или иначе, но люди его слушались, с уважением относились к его словам, знали, что у него все под контролем.

Сегодня Калле был явно не в духе. С той минуты как Агнес пришла в ресторан, он только и делал, что ворчал и ко всему придирался. Один раз она заметила, как Паоло и Филип корчат рожи у него за спиной, – видимо, им тоже от него досталось. Тем не менее она не обижалась. Кто бы на его месте не нервничал?