Лимпопо, или Дневник барышни-страусихи

Как выяснилось, следователи вынюхивают трансильванского князя-невидимку, так как кто-то им стукнул, что князь прячется в нашем лесу. Поскольку служебный транспорт по нынешним временам в связи с экономией получить было невозможно, разбитую вдрызг и пережившую два капремонта «победу» агенты арендовали у фирмы ритуальных услуг «Закат». Иначе на поиски нелегального князя пришлось бы им отправляться на «скотовозке», как прозвали в народе автобус дальнего сообщения.

А все дело в том, что после смерти в 1735 году Ференца Ракоци[17] князья Трансильвании ушли в подполье и так вот, инкогнито, чуть ли не из-под земли, опираясь на верных людей, правят своим народом. Эти самые верные люди по смерти предшествующего князя избирают нового, и они же хранят как зеницу ока княжескую корону, меч и иные регалии. Ни татарам, ни туркам, ни жандармам, ни охранке, ЧК, ГПУ или НКВД (то есть Народному комиссариату внутренних дел), а также гестапо, абверу и венгерскому УТБ вкупе с румынской сигуранцей (понятия не имею, что это были за органы и чем они занимались), как они ни старались, какие бы награды ни назначали за голову трансильванских князей, так никого из них и не удалось поймать. Всего один раз им удалось, да и то уже после смерти, идентифицировать одного князя, который в обычной жизни для маскировки, или, можно сказать, ради хохмы, выдавал себя за еврея-лоточника.

74. Львы. Без цукру. Капитан

Окраинная часть Буш-Вельда, которую в народе нарекли Страной львов, казалось, не соответствовала зловещему своему названию, ибо после трех-четырех дней пути им так и не повстречался ни один страшный хищник.

По-видимому, все это лишь предания, и львы скрываются где-то в глубине пустыни, подумал Сиприен.

Но когда он сказал об этом Джеймсу Гильтону, тот рассмеялся.

— Неужто вы полагаете, что львы — это вымысел? — сказал он.

Утром из помещения для охранников раздался душераздирающий рев. Я сразу подумала о львах, но ошиблась.

— Без цукру? — орал Пузан. — Чай без цукру?

По утрам охранники пьют служебный чай, однако сегодня, в связи с дефицитом и удорожанием, они, насколько я поняла, сахар к чаю не получили, точней, получили, но в не-переработанном виде. (По сахарной свекле на чашку.) Отсюда и бурный протест Пузана, оставшийся, разумеется, без ответа.

В лесу появились новые статуи.

Продолжаются тренировки, но нас все меньше.

Капитан, наш главарь, предложил мне побеседовать с глазу на глаз. Мы встретились за гаражами, где он имеет обыкновение ошиваться.

— В конце концов нам и здесь не так плохо, — начал он. — Жить-то можно в конце концов. Почему бы не жить, даже если мысль о смерти ужасает любого страуса? Так ли важно — о какой смерти, на бойне или какой другой?.. К сожалению, рано или поздно каждый из нас умрет, так стоит ли тратить и без того слишком короткую жизнь на то, чтобы о чем-то бредить, проявлять недовольство, кипеть, бунтовать. Да, конечно, у нас из хвостов регулярно дергают перья, что не очень приятно, — но, если задуматься, разве это не почетно, что перья эти, выдернутые из наших задниц, со шляпок самых изысканных дам трубят всему миру о непревзойденной красоте страусов? Ведь это в порядке вещей; когда перья самых красивых птиц оказываются на шляпках самых красивых женщин.

Кстати, припоминаю, что самые лучшие головные украшения египетских богов… они ведь были из страусиных перьев. Ты знала об этом?

А теперь о полетах.

Я не против того, чтобы мы летали, и не считаю, что это в принципе невозможно. Напротив, я бы очень гордился, если бы это удалось хотя бы вам, самым молодым… но все-таки я не думаю, что кто-то из нас сможет когда-нибудь пролететь хоть метр, хоть кто-то, за исключением, может быть, самых маленьких, которые сейчас делают свои первые шаги по двору… в лучшем случае только им удастся.

Да, Африка. Разумеется, разумеется. Я все понимаю, мыс Доброй Надежды, водный простор Лимпопо и сочные травы бескрайней саванны… Ты понимаешь, что я не из числа остряков, которые говорят, что в Сахаре вас ожидают роскошные сахариновые деревья…

Сахариновые деревья в Сахаре! Эту гнусную шуточку я слышала в первый раз, хотя сразу же догадалась, кто был ее автором.