Лина и Сергей Прокофьевы. История любви

Сергей ушел от нее обнадеженным и предложил 30 франков вместо двадцати, которые она обычно брала за сеанс. Следуя рекомендациям Гетти в течение лета и осени, Сергей почти избавился от головных болей. Христианская наука постулирует, что болезнь есть лишь иллюзия, происходящая от недостатка духовной гармонии. Медитация не устраняла боль полностью, но значительно уменьшала ее, и Сергей даже мог иногда бороться с простудой. Однако ему не удалось улучшить зрение, а ведь благодаря Христианской науке Сергей хотел научиться обходиться без очков. Неудача компенсировалась тем, что вера, похоже, помогла умерить его взрывной характер. Осознав, что споры с женой зачастую бессмысленны, Сергей решил перестать воевать с Линой. В одном из писем Ольге, набожной католичке, он пишет: «…если бы Вы только знали, какую роль сыграла Наука в моих отношениях с Пташкой, Вы бы смогли оценить ее значимость»[184]. Правда, предотвратить все ссоры религия оказалась не в состоянии – у супругов возникли серьезные разногласия, когда Лина захотела вернуться на сцену. О Святославе заботилась няня, Лина чувствовала себя хорошо и снова была в отличной форме. Хотя она поняла, что никогда не станет оперной примадонной, однако надеялась, что сможет выступать в концертах своего мужа. Сергей был против, не желая делить с ней славу. Кроме того, его требования намного превосходили ее возможности. Лина продолжала настаивать, и муж, не желая больше ссориться, в конечном итоге сдался. Он пообещал, что время от времени они будут выступать вместе.

Постепенно Прокофьевы утратили интерес к самоизлечению, но их преданность Христианской науке только возросла. После переезда осенью 1924 года из Сен-Жиля в Бельвю Прокофьевы стали регулярно посещать лекции для прихожан. Сергей предпочитал их церковным службам в Париже, поскольку не выносил любительского пения. В своем дневнике он вспоминает непрофессиональную певицу-сопрано, мурлыкавшую что-то невразумительное из-за некоего подобия занавеса. Ее вибрато было столь же ужасно, как музыка, сочиненная неизвестным американцем. Псалмы были лучше, поскольку их архаично звучащие мелодии были заимствованы из Йозефа Гайдна, но Сергей считал, что музыка больше отвлекает, чем настраивает на торжественный лад. Сергей подумывал о том, чтобы самому переложить на музыку несколько религиозных текстов, но так и не претворил замысел в жизнь.

Знания, почерпнутые на лекциях, зачастую влияли на решения, принимаемые Линой и Сергеем как в работе, так и в быту. Впрочем, религиозная мораль, так привлекавшая супругов, зачастую перекликалась с идеями континентальной философии. Сергей, в юные годы изучивший немало трудов философов-идеалистов, написал в дневнике о некоторых обнаруженных сходствах. Он пришел к выводу, что утверждение Мэри Бейкер Эдди, о том, что мир устроен намного сложнее, чем нам представляется, и многое в нем непознаваемо, недоступно нашему пониманию, восходит к философии Иммануила Канта. А обнадеживающее утверждение относительно ложности смерти роднит Христианскую науку с философией Артура Шопенгауэра.

Самым оптимистичным и привлекательным был принцип Христианской науки о вечной, беспредельной любви, в то время как зло – конечный, временный продукт материального мира. Сергея привлекала эта идея, хоть он и считал ее парадоксальной. Если зло – материальный продукт, созданный человеком, но в то же время человек является отражением Бога, то как и почему существует зло? Причина в том, что человек в погоне за свободой отвергает Божью благодать, категорично отвечала Эдди. Материальное существование всего лишь фаза в вечной и бесконечной жизни духа. Чтобы преодолеть искушения плоти, которые порождают зло, нужно не терять связи с божественным.

Сергея вдохновляла мысль, что если он, художник, является отражением Бога, то и его искусство тоже. То есть в его «земной» музыке присутствует божественное, духовное начало. Зачастую, приступая к сочинительству, он просматривал старые блокноты в поисках музыкальных идей, которые могли пригодиться. Среда не имеет никакого значения, потому что его музыка, горделиво рассуждал Сергей, существует вне времени и пространства.

Некоторые из самых совершенных мелодий приходили к нему, когда он находился вдали от стола или рояля – прогуливался, играл в бридж, спорил с Линой или нянями Святослава, встречался с русскими друзьями-эмигрантами или с агентами и издателями. Сергей был не в состоянии сосредоточиться на других делах, пока не запишет пришедшую на ум мелодию.