Lincoln_Hospital_Trauma_1_-_Cassia_Brightmore_rus

позвонила мужу. Джей так сильно переживал за меня, за нас, что помчался домой. И в

этой спешке попал в автомобильную аварию и умер. Он умер, Афина. И в этом виновата

я, — она уткнулась головой в плечо Афины и расплакалась, изливая всё: свою скорбь,

месяцы переживаний о том, сможет ли выжить её сын, всепоглощающее горе от утраты

любви всей своей жизни, потери всего. Вот что было в слезах, промочивших блузку

Афины насквозь.

— Нет, Мара. Это не ваша вина. Это ужасная, трагическая случайность. Думаете,

что, когда вы узнали эту новость, Джей захотел бы быть в где-то в другом месте? Конечно,

нет! Он любил вас, любил Себастиана, и он просто хотел быть рядом. С вами. Со своей

семьей.

— Афина, что я буду делать, если потеряю и сына?

Афина не ответила, потому что в этот момент из-за угла появились Киан и Сабина

и направились к ним. Достаточно было увидеть лицо Киана и дорожки от слёз на щеках

Сабины, чтобы понять, что произошло. Внутри Афины воцарился страх, а пространство

вокруг заполнилось печалью, и ей захотелось держать Мару в своих объятиях всегда,

защищая от надвигающейся неизбежной боли.

По лицу Афины тихо потекли слёзы, а сердце разрывалось от боли. Она вспомнила

маленькое лицо Себастиана, свет синих глаз, излучаемый во время игры в карты, восторг

от победы его команды, его манеру рассказывать анекдоты. Чёрт, это несправедливо! Он

был ребёнком.

— Мара, — позвал Киан женщину. Она отстранилась от Афины и подняв глаза,

окаменела. Она, как и Афина, поняла всё с одного взгляда, брошенного на Киана и Сабину.

— Нет, — прошептала она. А потом закричала, — Неееет! Мой мальчик! Только не

он. Боже, пожалуйста, нет, нет, нет. Себастиан! — Крик становился всё громче, и Афина

не смогла удержаться: резко обняла несчастную мать и прижала к себе.

— Нет! Вы обещали! Вы говорили, что если мы найдём сердце, то всё будет

хорошо. Что он выздоровеет. Вы обещали! — яростно бросала она Киану, прожигая

взглядом полным ненависти. — Мой сын… О Боже, Джей, только не наш сын.

— Мара, я говорил, что это лучшее, что мы могли для него сделать. Он был очень

болен, и мы хотели использовать малейшую возможность. Я… —голос Киана надломился,

что раньше с ним никогда не случалось. — Я хотел, чтобы Себастиан выздоровел.

Взглянув на него, Мара увидела, что Киан тоже был подавлен этой новостью.

Перед ней стоял врач, который в течение многих месяцев, изо дня в день, был возле её

сына и работал над поиском решений, которые могли бы ему помочь. Вся злость ушла и

осталась только скорбь. Мара бросилась к нему на грудь и разрыдалась.

— Е-ему было всего лишь ч-ч-четыре. Он даже не жил. Боже, мой мальчик!

Себастиан! Нет!

Киан увёл женщину, чтобы поговорить наедине, и Афина осталась вдвоём с

Сабиной. Как только шаги тех затихли, Афина перестала сдерживаться и залилась слезами

о смерти бесценного, любимого всеми маленького создания. Сабина сделала шаг вперёд, и

обе упали в объятия друг друга. В этот момент утешение, которое было так необходимо

обоим, помогло забыть о случившейся ссоре.

— Фини, о том, что я сказала…

— Всё в порядке. Ты многое сказала правильно. Мне нужно было быть рядом с

тобой и помочь. Конечно, ты смогла бы выбрать для разборок другое место, но я понимаю

причину.

Сабина выглядела смущённой, но Афина, не дав развить тему дальше, заявила, что

хочет проверить, как там Мара и посмотреть, чем ей можно помочь. Смерть Себастиана

легла большим свинцовым грузом на грудь. Афина не могла поверить в столь ранний уход

такого милого мальчика, в то время как мудаки, подобные тем серийным убийцам, всё

ещё ходят по земле. Чёрт, жизнь действительно несправедлива.

ГЛАВА 18

Киан был в ярости с тех пор, как потерял на операционном столе Себастиана.

Малыш брал с него пример и верил, что тот сможет ему помочь. И в результате Киан

подвёл его, точно также, как и Ханну. Ожидание двадцать третьего дня месяца было

невыносимой мукой — Киану нужна была отдушина, нужно было выпустить всю

сдерживаемую ярость.

В отношениях с Афиной Киан стал осторожничать. Смерть мальчика стала

большим ударом для обоих и им нужно было время разобраться со своими чувствами.

Кроме того, вокруг Афины продолжал крутиться этот мудак-детектив, и это начинало

Киана выводить из себя. Афина уже была занята, мечена. Она была его. Возможно, их

отношения и не были официальными, но Киану не нужно было говорить ей, что он, как

мужчина, не станет делился «своим» с другими.

Перед тем, как отправиться за новой целью, а потом на работу, Киан сидел в

гостиной и смотрел новости. Он обожал утро: вот так сидеть, пить кофе, внимательно

читать газету или смотреть новостные каналы и выбирать новых преступников для своего

портфолио. Он поднял глаза и снова увидел на экране эту идиотку Рей Келли.

— Доброе утро! Я — Рей Келли с утренними новостями на 15-м канале. Нью-Йорк