Линейцы. Дилогия

– Она Госпожа, поэтому хочет всего и сразу. Арбуз, желуди, сало, мед, смешанный с черноземом, красное сухое вино с сахаром, пчелиный воск с муравьями, если сладкое, то белое, а если полусладкое, то непременно закусывая не промытой овечьей шерстью. И еще ржавую подкову полизать.

– Меня тошнит от одного описания.

– Меня тоже, может, у нее диатез на почве беременности?

– Не уверена, последняя кладка была полгода назад.

– Ну, хоть она никому больше не говорит «зайка моя…».

– Пока не говорит.

– Тоже верно.

– Похоже, эти самцы ее бесят?

– Три самца и самочка.

– Ну да, я бы даже сказала, выбешивают. Мы из-за них стольких сестер потеряли. Причем в полном смысле этого слова, теперь и куска мяса не вернуть. Все сжигают! Представляешь?

– Чудовищно…

– Они варвары.

– Никакой цивилизованности.

– Где будем брать вино?

– Подожди, Верховная еще десять раз изменит свое мнение. Это тот случай, когда быстрое исполнение приказа – не самая лучшая идея.

– Ну хоть что-нибудь подготовить надо, на всякий случай.

– На всякий случай лучше спрятаться.

…Две сестры из Высших облизнули глазные яблоки друг другу и, опустившись, разбежались в разные стороны, ловко перебирая лапками. На межгалактическом корабле всегда есть с десяток мест, о которых не знает начальство, но прекрасно осведомлены подчиненные. И да, есть ситуации, когда это, несомненно, в плюс…

…Ахметка не соврал. Пока все четверо наших, с позволения сказать, конвойцев занимались внутренними разборками, мальчик умудрился исчезнуть. Сам или не сам, по собственной воле или насильно, уже не столь принципиально. Главное, что вот он был в пещере, а теперь его нет.

Кстати, черкески старого казака тоже. Хотя какое уж тут «кстати»…

На этот раз дед Ерошка даже не ругался на внучку, которой и была поручена охрана ребенка. Он прекрасно понимал, что сам допустил непростительную ошибку, выйдя из пещеры. Орать сейчас можно было на кого угодно, махать хоть нагайкой, хоть шашкой, хоть чем еще, но толку-то…

– Дедуль, прости. Дура я. Сорвалась на энтих оглоедов, а зря. Службу попустила.

– Чего ж, всяко бывает…

– Нет, виноватая я! – по ходу дела и Татьяну неслабо переклинило на эмоциях. – Сама от его найду, у всех отобью, да и возверну!

Барлога выразительно посмотрел на Заура, тот с пониманием кивнул, и они оба, в четыре руки поймали любопытного пса на химок.

– Фы чего тфорите, кунаки?

– А ну нюхай след, сволочь провокаторская! Нюхай и говори, кто сюда заходил, как пропал Михаил Николаевич, куда его потащили?

– Я же шайтан, а не охотнисья собак-к-к… Хфост отфинчифать на надо, я фсе понял и уше фесь готоф помось! Раз, дфа, три…

Ахметка честно принюхался к остывшей попоне, потом поймал след до выхода из пещеры, оттуда к ближайшим кустам и уверенно доложил:

– Это федьма Кушкафтар!

– Повтори, – потребовал Василий.

– Отногласая федьма Кушкафтай, пофторяю.

– Я почему-то плохо запоминаю ваши имена. Заурчик, душечка, а это кто?

Первокурсник выхватил кинжал прежде, чем понял, что, собственно, делает. При желании, да и без оного, Барлога мог легко затроллить любого, исходя из самых добрых побуждений. И не потому, что у него дурное воспитание, нет. Просто вежливость на Кавказе и вежливость в Калуге это, мягко говоря, не самые сопоставимые вещи. Учитывайте, господа-читатели…

– Василий, – буквально пересиливая самого себя, после короткого выдоха, на всякий случай еще и досчитав до десяти, напомнил господин Кочесоков. – Это та самая ведьма, которую вы своими эротическими фантазиями выгнали из леса. Видимо, она вернулась, и вот…

– Месть отвергнутой женщины, – краснея, пробормотал студент-второкурсник, ероша кудрявые волосы. – Я ничего такого уж и не думал себе, право. Но ладно. Ахметка, кунак ты наш лопоухий, где теперь искать старушку? Веди нас!