Линии Маннергейма. Письма и документы, тайны и открытия

Дядя наверняка понимает, что это весомые обстоятельства. А если еще принять во внимание, что армейские кавалерийские полки – не считая двух полков пропойц, из которых один расквартирован в Москве, а другой в Твери, – находятся в местечках, где нет другого общества, кроме полковых офицеров, а они, в свою очередь, в большинстве своем грубые, необразованные бывшие армейские юнкера, то и на самом деле нет желания становиться на этот путь. Почти все служащие в России финляндцы, которые впоследствии попали на высокие государственные должности, а также боvльшая часть нашего высшего офицерства, начинали свою служебную карьеру в русской гвардии.

Из гвардейских полков я, со своей стороны, ставлю на первое место кавалергардский, потому что там, как нигде, возможно сделать быструю карьеру. Это единственный полк, который попадает ко двору. Императрица – командир полка, она знает офицеров поименно, и так же знает их петербургский высший свет.

Товарищеские связи крепче и дух полка выше, чем в любом другом полку во всей империи. У кавалергардов даже до забавного высокая репутация по всей России, и его мундир – самая лучшая рекомендация. Охарактеризую в двух словах: можно без преувеличения утверждать, что его положение относительно гвардии такое же, как положение гвардии относительно армейских полков.

Надеюсь, всего этого достаточно, чтобы дать Дяде представление о том, какой важный выбор мне предстоит через несколько недель; он повлияет поистине решающе на всю оставшуюся жизнь. Также надеюсь, что мои аргументы убедят Дядю в том, как выгодно служить в полку, являющемся лучшим в России.

Я надеялся, что встречусь с Дядей до своего возвращения в Петербург, чтобы побеседовать об этом деле устно. К сожалению, не удалось, а в письменном виде это происходит несколько медленнее. Все же я написал столь длинно, что разумнее сейчас закончить.

Сердечные приветы тете, Софии и двоюродным.

Дядин преданный

Густав[35].