Линия ночи

Наконец, необычный лес остался позади, и мы въехали в лес обычный. После солнцепека наступившая тень была даже приятной.

Тарахтенье мотора разносилось вокруг, и под этот аккомпанемент я раздумывал, есть ли в поселке Интернет. К сожалению, ноутбук с собой я не взял. Кто ж знал, что подвернется такая оказия! А полчаса в сети могли бы здорово пролить свет на происходящие в мире события.

Визуальной оценки будет недостаточно. Даже если чужие вырезали три четверти населения планеты, сюда-то отголоски событий дойдут нескоро!

Что ни говори, а прогресс здорово облегчил жизнь! Пятьсот лет назад мировой заговор был бы невозможен хотя бы по той простой причине, что организаторы просто не смогли бы координировать свои действия. Никакие, даже самые что ни на есть, породистые голуби никогда не смогут конкурировать с банальным телефонным звонком или е-мейлом.

Лишь Дайрон с его сверхвозможностями мог бы претендовать на это. Но ему, естественно, это было не нужно.

Прав ли он был? Может быть, мир под жесткой рукой Бога был бы менее жестоким, чем мир, в котором нет хозяина? Исчезли бы войны, болезни, бессмысленные соперничества лидирующих стран перед друг другом, наглядно демонстрирующие свои преимущества на своих менее удачливых собратьях третьего мира?

И не стоял бы вопрос с чужими. С этими странными Собраниями и Советами.

Бесспорно, будь Дайрон кровожадным садистом, точно боги древних пантеонов, хорошего было бы не много… Но ведь он такой, какой есть!

И этот нейтральный Бог гораздо предпочтительнее самого доброго инициативного президента, тянущего страну за собой, чтобы, удовлетворив свои эмоции, потеснить коллег на внешнеполитическом Олимпе!

И люди твердо знали бы, во что и в кого верят. А вера, что ни говори, штука сильная.

Но для того, чтобы понять Дайрона, недостаточно услышать его объяснения, даже если он и согласится их дать. Нужно прожить долгую, очень долгую жизнь, чтобы взглянуть на мир его глазами…

* * *

Погруженный в эти мысли, я не заметил, как грузовик затормозил. Я привстал, чтобы глянуть, в чем дело. Поперек дороги лежало бревно. Сантиметров тридцати-сорока в диаметре. Пустяк для человека, но огромная проблема для колес грузовичка.

Объехать тоже возможности не было: справа от дороги было топкое болото – очевидно, рисовые поля, а слева – густой кустарник.

На бревне сидел некто с явно европейским лицом гопника, в модных шортах и длинной футболке с косой надписью «donnerwetter» и изображением старинного летчика в кожаном шлеме и очках-консервах за штурвалом истребителя, и пил пиво из бутылки. Или не пиво.

За импровизированным шлагбаумом, придавив кузовом кусты, стоял потрепанный джип без крыши, за рулем которого полусидел-полулежал второй, закинув ноги на лобовое стекло, и играл в какую-то приставку.

Еще дальше стоял третий, здоровяк метров двух ростов и мочился в кусты. Под мышкой у него виднелось мачете в кожаных ножнах.

Все ясно. Первый день, как вышел в люди, и на тебе. Уже наезд.

Понятное дело, они видели, как Мяу повез вещи, и сейчас будут сбивать с него несуществующую выручку.

Картина маслом.

Рэкет – это показатель уровня развития страны.

С детства ненавижу рэкет. С тех пор, как в школе местная крутизна сбивала с учеников деньги, и на робкие попытки сопротивления друзья тревожным шепотом предостерегали: «Ты что! Он же в бригаде!».

И хотя вкладываемый в это слово смысл стал мне полностью понятен гораздо позже, приятнее от этого не становилось. Одного товарища избивали до тех пор, пока он не сменил школу. Другого – пока не лег в больницу. Третьего… Можно продолжать до бесконечности.

Власть не только не могла защитить народ, но и не давала возможности. Отец одного школьника попытался лично вершить правосудие, и в итоге это привело к тому, что пришлось продать половину вещей, чтобы замять дело. А через полгода его избили так, что он стал инвалидом. Несколько лет назад я его видел, ходит, как вопросительный знак, кренясь набок…

Ладно, поглядим. Может, это у них платная дорога?

Лишь бы огнестрелов не было…

Мяу, похоже прекрасно знал, с кем имеет дело. Он рывком открыл дверь и торопливо подойдя к сидящему, взволнованно принялся что-то объяснять.

Тот, даже не глядя на него, невозмутимо пил свое питье.

Рожи у всех, как на подбор. Или мне это просто кажется? Когда я только-только появился в деревне, лица местных тоже не слишком-то напоминали положительных персонажей диснеевских мультиков…

Наконец, главарь допил, и остатки медленно вылил Мяу на сандалии. Потом раздался звук пощечины.

Что облили не страшно, на улице жарко, высохнет вмиг. Но вот унижение на глазах у сына – вещь страшная. И безысходная.

А ведь всего несколько часов назад Мяу был на вершине славы, красуясь в восхищенных глазах своих односельчан.

Судьба порой причудливо являет контрасты.

Тот, что отливал, не спеша стал подходить к Мяу. Водитель тоже отложил приставку и подошел. На его лице красовались широкие зеркальные очки в стиле восьмидесятых и Чака Норриса.