Линия перемены дат

— Я не хочу вам отвечать на такой вопрос. Это мой ребенок. Достаточно того, что он жив. Мой ребенок никакого отношения к вашим грязным делам не имеет.

Трофимов заметил, как рука полковника на миг потянулась к очкам. Потом Горин отдернул руку.

— Объясните, пожалуйста, как вам удавалось скрывать беременность и где вы родили ребенка?

Зоя Александровна негодующе поднялась.

— Какое вы имеете право! Это моя личная жизнь… — зарыдала она.

— Придется отвечать.

Плечи женщины вздрагивали несколько минут. Потом она подняла заплаканное, сразу ставшее некрасивым лицо и тихо проговорила:

— Хорошо. Вы пожилой мужчина и должны понимать; если женщине нужно скрыть свой позор, она всегда это сумеет сделать. А имени женщины, которая мне помогла, я называть не буду.

— Тогда я назову ее вам. Это врач детского приемника в Курганске. Лобзикова Раиса Михайловна. Помните? Она вам помогала выбирать ребенка. Хотите знать какого? Скажу только: год назад мальчику было около двух месяцев, называли Сашей, вес 5 килограммов 400 граммов. Верно?

— Это гнусная ложь и издевательство над невинным человеком!

Трофимову стало не по себе. Он отвернулся, боясь, что Горин догадывается о его мыслях. Но полковник продолжал в упор смотреть на Зою Александровну.

— А как же с ампулой?

— Я хотела умереть, когда меня бросил муж. Тогда в достала у знакомого аптекаря эту ампулу.

— «Оставим пока в покое этого мужа-призрака. Почему вы носили ампулу в бретельке комбинации здесь, на Востоке? Жизнь у вас наладилась. Неужели тоже хотели умереть?

— Нет. Я просто забыла о ней.

— А кто вас научил зашивать ее в бретельку?

— Я имею высшее образование и привычку читать разные книги. Надеюсь, это вам не покажется преступным. Из книг можно узнать многое.

— Так там это делают люди, которым ежеминутно грозит провал. А вам? Ведь вы порядочный человек… Ладно, вижу, ответить не сможете. Скажите, как случилось, что яд в ампуле такой же, каким был отравлен старший матрос Перевозчиков?

Взволнованное, покрасневшее лицо молодой женщины моментально побледнело. Теперь в ее голосе слышалась неподдельная дрожь.

— Вы не смеете! Я любила его.

— Нет, смею. О чувствах говорить сейчас не время и не место. Да и не с кем говорить. Вы убили его, — отчеканил Горин, сам побледнев. — Уничтожили чистую светлую жизнь. Он был виновен только в том, что сослепу от любви не разглядел, кто вы…

Зоя Александровна, рыдая, приникла к валику дивана.

— Не надо истерик. Зрители не поймут вашего искусства. Кстати, для сведения: у Лисовского — вашего «шмеля» — тот же яд обнаружен в тайнике под подоконником.

— Оставьте меня. Я ничего не знаю. Не пытайтесь сделать меня тем, кем я никогда не была. Ничего не выйдет. Поняли? — голос женщины сорвался. Она закусила губу.

— Я хочу очистить имя честной, убитой ради вас, советской женщины-учительницы Зои Александровны Галузовой от скверны, которой вы его заразили. Вы правы. Мы еще не знаем, кто же вы в действительности. Но мы это будем знать. Можете не сомневаться.

— Знаете, полковник, пока это пустые разговоры. У меня нет другого имени, кроме того, которое мне дали при рождении. Ваши предположения обидны, но в вашем трудном положении вас можно извинить. — Зоя Александровна окончательно оправилась и спокойно, с легкой усмешкой в углах красиво очерченных губ смотрела на Горина.

— В вашем положении я бы не улыбался.

— Почему бы нет? Встреча с такими интересными людьми уже доставляет удовольствие. Жаль, что я ничем вам не могу помочь. Это сейчас. А потом я буду жаловаться на незаконные действия органов, следствия. Будьте уверены. А Федосова вы совсем зря теребите. Ведь это — теленок, — с нескрываемым презрением закончила женщина.

29. НЕУДАЧА

Может быть, в другое время и при других обстоятельствах капитан 3 ранга Колдуэлл размышлял бы дольше и решал осмотрительнее.

— Но ведь надо делать дело! Слово — есть слово. Чек на десять тысяч таллеров в кармане куртки. Считай, Бетти, это наш, совсем наш, дом в кармане, — мысленно обратился он к далекой жене. — А советский командир пусть покрутится, поищет. Штурман, право руля!

— Есть, кэптен! — ответил Мерит и бросил рулевому: — Право руля!

— Есть, лейтенант!

— Следите за прокладкой. Это будет игра вслепую. Как кошки с мышкой. Так, как на прошлых маневрах, где вы, Мерит, получили отличие.

Колдуэлл уводил лодку далеко в океан, возвращался назад, кружил, уходил на большую глубину, стопорил моторы, и тогда лодка бесшумно дрейфовала на юг под водой. Шесть часов длилась такая игра…

— Пожалуй, закружили, заставили красных бросить наблюдение. Я не завидую русскому командиру. Трудно, было ему уследить за нами. Интересно, что думает сейчас командир сторожевика? — самодовольно заявил Колдуэлл вошедшему в центральный отсек Бэндиту. — Заставил я его попотеть и поломать мозги… Продуть систерны.

Лодка медленно всплыла на перископную глубину. Колдуэлл, прищурившись, напряженно всматривался.

— Годдэм! Где он?

— Кто он? — осведомился Бэндит.