Линия Периферии (СИ)

Но всё же… не было ли это всё одним большим самообманом? Да, он видел цель, он знал, что способен её достичь, и навсегда очистить память погибшего друга. Но он — не Джейкоб, у него уже давно не было такой целеустремлённости, граничащей с фанатизмом, которой тот его не раз заражал. Сэндшторм остался сам по себе, и пугающее ощущение пустоты, приходящее с каждым осознанием этого, вновь напоминало о себе. Джеффри столкнулся с ситуацией на много голов выше его опыта и возможностей, и он чувствовал, что может сорваться в любую минуту.

После аварии в зале коммуникаций, пилота всё не покидало навязчивое ощущение продолжительной слежки. И, сравнительно недавно, он начал находить тому косвенные подтверждения: менявшийся угол обзора по умолчанию отключённых камер слежения, к которым никто в бункере не мог получить доступ, следы разворошенной пыли вокруг запечатанных дверей, и прочие атрибуты настоящего дома призраков. По бункеру рыскало нечто нематериальное, и множество отчётов о незначительных скачках напряжения в отсеках, к которым отсутствовал прямой доступ, уже переставали удивлять. Неужели хозяин бункера, или тот, кто за ним присматривал, мог находиться здесь? Мог ли это быть Венансио, на самом деле, оставшийся в живых? От таких предположений у Джеффри в голове взвился целый ураган: что, если Венансио был тем, кто каким-то образом выдал местонахождение корабля американцев, в попытке отвести от себя любопытные взгляды? Мог ли он соркестрировать изоляцию бункера и близкое крушение, дабы удержать заложников для каких-то собственных целей? Был ли это на самом деле Венансио? Способен ли тот вообще был на нечто подобное, не являясь мультимиллиардером? Однако, не смотря на весь негативный окрас — в душе Джеффри пробивались искры потаённой тёмной надежды: если Венансио действительно был жив, у него появлялась возможность по-настоящему отомстить. Вопросом было лишь то, был ли в этом действительно кто-то замешан, и не являлись ли все приметы активности подземной автоматики лишь плодом его воображения, взбудораженного стрессом последних дней. Необходимо было выяснить, не замечал ли этих примет кто-нибудь ещё. Но, мог ли он довериться кому-то? Если выжившие прознают о его принадлежности к спецслужбам, ещё, чего доброго, заклеймят виновником катастрофы. В замкнутом пространстве и коллективе, пусть и с потенциально неограниченными припасами — это было равносильно самоубийству.

С другой стороны, он практически ничего не знал об этих людях, до сего момента даже и не помышляв о сближении с ними. Мог ли он так просто раскидываться обвинениями?

Слишком много поспешных мыслей. И мало дела. Ему необходимо сконцентрироваться.

Джеффри не сдержался, присвистнув, когда его осенила догадка, настолько очевидная, что тот раздосадовался, не додумавшись до неё с самого начала. Достав смартфон, он обошёл весь периметр, сделав снимки всех замеченных им камер. Батарея устройства была достаточно ёмкой, чтобы он успел подтвердить все свои догадки и опасения. В идеале, их должны были освободить даже раньше, чем смартфон истощит свой остаточный заряд.

Закончив обход, пилот столкнулся с обшарпанными, но всё так же отдающими стерильностью дверьми медпункта: авиатехник Дворжак, проявив несвойственную себе инициативу, вызвался привести заброшенное помещение в порядок, и теперь медпункт и правда напоминал медпункт, а не случайный киоск в центре Чернобыля. Палаты уже успели опустеть: за те три дня, что выжившие проторчали в подземелье, и финансист, имя которого Джеффри всё никак не мог запомнить, и канадка Лия оправились достаточно, чтобы передвигаться самостоятельно, но всё ещё были вынуждены регулярно наведываться сюда, так что пилоту было весьма нетрудно догадаться об истоках внезапно проснувшегося общественного энтузиазма Павла. В некоторой степени неожиданно, но роль медика на себя взяла Клэр, всё так же ни разу не назвавшая своей фамилии — её натренированная фигура и мастерские шоу на местном стрельбище в оружейной открыто намекали на то, что она работала в несвойственном прекрасному полу наёмническом ремесле, а то и спецслужбах. Могла ли она оказаться засланным «казачком»? Вряд ли, слишком уж очевидным было её прямое сотрудничество с Виктором, явно несвязанным с чем-то исключительно легальным. Пилот даже не мог с точностью определить национальность черноволосой, колеблясь между славянскими и западноевропейскими корнями, а спросить об этом лично подходящего момента не находилось. Да и что европейские, что американские военные вовсе не брезговали наймом достойных иностранных специалистов.

Интересно, повлияют ли эти взаимодействия на холодную атмосферу, установившуюся в их необычном коллективе? Впрочем, не похоже, чтобы Клэр изначально это волновало. Да и почему он сам вдруг задумывается об этом?

Утонув в собственных раздумьях, Джеффри не заметил, как столкнулся с Лией, покидавшей медпункт.