Линия раздела (СИ)

-- Ситуация отвратительная. – Измайлов вздохнул. – Там, снаружи, порядка тридцати человек. Ну, чуть больше. В бункере пятьсот человек. При этом инструкции нам велят поставить под угрозу пятьсот жизней, пытаясь спасти три десятка. Не нравятся мне такие инструкции. Я склонен проигнорировать прибытие гражданских. Пусть делают, что хотят.

-- Как медик, как человек ответственный за здоровье и жизнь гарнизона, я вас поддерживаю, -- согласилась Милявская

-- Это слова врача? – возмутился майор Грохотов, начальник службы химической и радиационной защиты. – Это не шахматы, дорогая моя. Взвешивать, где больше потери, надо в игре. А тут нужно искать решение! И быстро! Вам, как медику, в первую очередь! А вы, Максим Робертович? При всем уважении, там, за воротами шлюза, ждут помощи те, для кого этот бункер и был построен!

-- К счастью, занимаем его сейчас мы, а не они, -- нахмурившись, ответил Измайлов. – И решения принимать нам.

-- Но это должно быть взвешенное решение!

-- Хорошо! – Измайлов пробарабанил пальцами по столу. – Но Ирине Васильевне, как медику я доверяю в полной мере. Она, как медик, указывает на опасность чужого вторжения с зараженной территории.

-- А мне, как начальнику химслужбы, вы доверяете?

-- Безусловно. – Измайлов кивнул.

-- Вот у меня, как у начальника химслужбы, есть соображения не медицинского характера.

-- Озвучивайте. -- Измайлов устало вздохнул.

-- Существует понятие предельной энергии химических связей. Оно означает, что для любой молекулы любого химического соединения существует некая температура, при которой молекула гарантировано разрушится. Я понятия не имею, из чего состоят вообще вирусы, из белков, или сложных органических кислот, но это в любом случае молекулы на основе углеродных цепей. При температуре в районе восемьсот градусов и выше любая органика обуглится. Вне зависимости от тонкостей ее организации. Другими словами, каким бы вирус ни был, он погибнет с гарантией.

-- А люди? – фыркнув, спросила Милявская. – Они тоже из органики.

-- Люди внутри бронированных автомобилей. Эти машины рассчитаны на проезд через лужи горящих жидкостей, причем, штатно. Если разлить в шлюзе горючую смесь, поджечь ее дистанционно, дополнительно опалить машину газовыми горелками, пока не деструктуризируется резина колес, которая тоже из органики, у вирусов не будет шансов. Так, закрывая и обеззараживая шлюз, можно запустить все машины.

-- Ваше мнение? – Измайлов пристально глянул на Милявскую.

-- Жизнеспособно. Если возможно технически, если выдержат машины, то да.

-- А у нас выхода нет! -- Измайлов, заметно повеселев, потер руки. – Давайте, Грохотов, руководите операцией. Как на флоте. Придумал, выполняй! Но, знаешь, что, дорогой мой? Раз ты так уверен в своей теории, то руководить операцией будешь лично, из технического ангара. И встречать прибывших тоже будешь лично. Так что если что, то ты первый заразу подхватишь.

-- Есть! – не моргнув глазом, ответил Грохотов. -- Разрешите идти?

-- Да. И обеспечьте связь со мной по селектору.

Грохотов поднялся и покинул помещение.

-- Есть еще одна проблема, -- подумав, заявила Милявская.

-- В чем ее суть? – насторожился Измайлов.

-- Мы не можем наверняка знать, есть ли вирус на самих людях внутри машин. И если он есть, внешняя обработка ничего не даст.

-- Так, стоп! – Измайлов нахмурился. – Если вирус внутри, значит, люди заражены. Это разве не очевидно?

-- К сожалению, нет. Мы имеем три вида последствий заражения. Смерть, мутацию, и отсутствие проявлений. Причем, распределение, похоже, случайное, и примерно, статистически, оно по третям. Вот представьте, что в машине двое. Водитель и перевозимая персона. Они заразились по пути сюда, открыв окна или двери. Но оба оказались в той категории, на которых заражение не отражается. И как мы узнаем, что на них вирус? Системы анализов нет. Как? Никак! Машину мы очистим огнем, а их нет. И все. Бункеру конец.

-- Есть еще странный факт, – осторожно произнес капитан. – В дежурке мы наблюдали, как в одной из машин начало происходить нечто страшное, она затряслась, потом тронулась назад, врезалась в валун на краю поляны, а лобовое стекло заляпало мозгами и кровью. Это можно объяснить только мутацией кого-то в салоне. Он мутировал, убил того, кто был с ним, и успокоился. И это произошло уже здесь.

Все притихли.

-- Это усложняет дело. – Милявская кивнула с грустным видом. – Возможно те, кого мы считаем неподверженными инфекции, тоже мутируют, но позже. Тогда вообще беда. Если есть связь с Кронштадтом, надо выяснить у них подробности. Подтвердят они эти данные или нет. Это до крайности важно. Это коренным образом может ухудшить ситуацию. Преступно было бы не учитывать все факты.

Измайлов связался по селектору с радистами и велел выяснить все данные, способные подтвердить или опровергнуть гипотезу об отложенной мутации зараженных.

-- Но в любом случае, зараженных мы отличить не сможем, -- со вздохом закончила Милявская.