Линия судьбы

— Что-что? — Недоверчивый возглас эхом разнесся по огромной комнате. Темные глаза с уничтожающим презрением окинули Долли с головы до ног. — Так ты сожалеешь? — едко повторил он и, закинув голову и устремив взор в потолок, воскликнул: — О Господи! Ты должна объяснить мне тысячу вещей, а вместо этого «я сожалею»? — Хриплый, раскатистый смех не предвещал Ничего хорошего, и Долли невольно поежилась, чувствуя, как мурашки холодным ручейком пробежали по спине.

Она метнула взгляд на дверь, разделяющую два номера, мысленно прокладывая путь к отступлению.

— О нет, моя радость! Этот номер не пройдет.

Притворно-нежный, а на самом деле полный ядовитой издевки тон заставил Долли вновь повернуться к незнакомцу. Она видела, как он рванулся с места, отрезая ей путь к бегству, и аура неистовой силы, которая исходила от него, была достаточно убедительна, чтобы удержать Долли там, где она стояла. Не стоит больше провоцировать его, хватит того, что она без приглашения заявилась в его номер.

— Ты не уйдешь, пока не объяснишь мне все. Абсолютно все, — произнес он, чеканя каждое слово.

Долли с трудом проглотила слюну. Она вся дрожала, и, казалось, ничто не может унять эту дрожь. Во рту пересохло, и ей пришлось сделать усилие, чтобы произнести первое слово.

— На самом деле… все очень просто, — начала она, но он раздраженно перебил ее.

— Просто? — Темные глаза горели нехорошим огнем. Он подошел ближе и остановился, глядя на нее сверху вниз. — Два года! Два горьких одиноких года! И ты всего-навсего сожалеешь? Или того лучше — «все очень просто»? — Он задыхался от негодования.

Какие два года, о чем он говорит? Как Долли ни пыталась, она никак не могла сообразить, о чем он…

— Я, право, не знаю, что вы хотите узнать, — робко проговорила она в надежде добиться от него хоть какой-то подсказки до того, как он вновь отвергнет все, что бы она ни сказала.

Кажется, это возымело действие, отметила Долли с облегчением. Взрыв бешенства потихоньку начал стихать. Хотя ситуация все еще выглядела опасной, она постепенно становилась управляемой. Незнакомец улыбнулся ей, но его улыбка была такой же холодной, как и его резкий смех, и вряд ли сулила что-то хорошее. Не дай Бог сделать неверный шаг. Это плохо кончится.

— Быть может, ты пришла сюда в надежде услышать от меня слова любви? — спросил он язвительным тоном.

— Что-о-о? — Долли отчаянно замотала головой. — Конечно нет. — Что за идиотская мысль пришла ему в голову, с какой стати она должна ожидать от незнакомца объяснений в любви?

Темная бровь насмешливо поползла наверх.

— А может быть, сказать мне, что ты любишь меня?

Долли не верила своим ушам. Она не знала этого мужчину. За кого он ее принимает? Неужели она похожа на тех развязных и предприимчивых девиц, пробирающихся в гостиничные номера в надежде подзаработать?

— Это… смешно! — возмутилась она.

Он расхохотался.

— Браво! — Его темные глаза еще пристальнее уставились на нее, а бархатистый тон напоминал урчанье хищника, играющего со своей жертвой. — Хочешь соблазнить меня и заставить заняться с тобой любовью? Ощутить, как мои руки ласкают твое тело, разумеется именно так, как тебе больше всего нравится?

— Нет! Совсем нет! Я вовсе не думала… — воскликнула Долли, с ужасом сознавая, как от его слов участился ее пульс.

Ее реакция, казалось, только подлила масла в огонь.

— Тогда я скажу тебе, что думаю. — Его губы искривились, и он медленно, отчетливо, словно выплевывая каждое слово, произнес: — Ты трусливая, подлая, малодушная тварь… Бесстыжая и бессердечная… Как у тебя хватило наглости явиться сюда?!

В течение нескольких секунд Долли стояла словно громом пораженная. Затем горячая волна гнева обдала ее, она подняла руку и, размахнувшись, с силой, на которую только была способна, обрушила ее на лицо мужчины. Его голова резко отклонилась назад. Глаза Долли просияли жестоким удовлетворением при виде красной отметины на ненавистном лице. Никогда в жизни она не ощущала подобной злости.

— Оставьте свои мерзкие слова и мысли при себе! — прошипела она, готовая защищаться зубами и ногтями, если он вздумает снова облить ее грязью.

Он не имеет никакого права оскорблять ее, сравнивая с уличной девкой! Все, что она совершила, это вошла в его комнату, но, между прочим, ей дали ключ для этой цели. Именно дали, она сама не просила об этом. Она не заслуживает такого обращения, и ничто в целом мире не заставит ее смириться.

Темные глаза, встретившись с прозрачной чистотой ее глаз, в которых явно читался вызов, вспыхнули дикой страстью. И это столкновение неуправляемых эмоций обещало что-то еще более разрушительное. И вдруг Долли почувствовала, как внутри нее разрастается желание, примитивное и острое, и, почти испугавшись, подумала, что никогда прежде ей не приходилось испытывать ничего подобного.

Она не знает этого мужчину.