На востоке вновь занималась пылевая буря. Восход не радовал. Цивилизация армахонтов не впечатляла. Они тщательно планируют развитие обитаемых миров. Разделяют потенциальных врагов далекими даже по меркам космоса расстояниями. Сохраняют хрупкое равновесие, но сами постепенно вырождаются. Что произойдет, когда их система сдерживания рухнет? Егор знал ответ. Он видел его в системе Нерг глазами Дениса Рогозина.
– Вы несете гибель, – он ответил сумрачно и прямо.
– Гибель?! – Айлона всплеснула руками. – Да ты в своем уме? Мы предотвращаем войны, даем возможность развития существам, которые никогда бы не выжили в среде агрессивной колонизации! Мы сохраняем уникальные миры, ограждаем их от варварского заселения!
– Это и приведет к гибели, – упрямо ответил Егор. – Хочешь знать мое мнение?
– Конечно, хочу!
– Вы нарушаете естественный ход истории, – ответил он. – Вселенная не терпит слабых. Любая колониальная программа – это агрессия. Шаг эволюции. Существа, самостоятельно осваивающие космос, достойны его. Вы же останавливаете прогресс цивилизаций, потенциально способных вести собственные колониальные программы, и пестуете слабых. – Он указал на восток, где клубились и ширились пылевые облака. – Они выйдут в космос? Самостоятельно? Вчера ты показала мне вероятную модель их космического корабля, но эти существа пока даже не осознают факта собственного бытия. Но для них уже спроектирован космический корабль, который не их достижение, а запланированная тобой возможность! Не сомневаюсь, пройдут тысячелетия, и они воспользуются ею. Но для чего? Где их цель? Зачем им космос?
Айлона хмурилась.
Слова Егора задели ее за живое.
– Ты не ценишь жизнь! – резко ответила она. – Ты жестокий!
– Нет. Я не жесток. Если над этой планетой вдруг прольются дожди, то организмы из пыли и статики исчезнут, но тут появится другая жизнь. Вот только дождя не будет, верно?
– Терраформирование запрещено! Любое вмешательство под запретом.
– Почему?
– В прошлом мы создавали терраформеров, но вскоре отказались от такого пути. Ты ведь знаешь об алгитах?
– Да. Колонии разумных кристаллов. Основа навигационной системы любого космического корабля.
– Мы уничтожили их родину, – с горечью произнесла Айлона. – Это была ошибка. Разработанный нами комплекс преобразования планет превратился в разрушителя миров, принес гибель многим зарождающимся цивилизациям, прежде чем мы поняли: жизнь во Вселенной не ограничивается привычными для нас биологическими формами.
– Так политика армахонтов – это своего рода искупление?
– Да. Преобразовав планету, где эволюционировали алгиты, мы лишили их родины и едва не уничтожили совсем, прежде чем поняли, что творим.
– И милостиво превратили их в рабов? Интегрировали в космические корабли? Сделали подсистемами?
– Иного выхода не нашлось. Поверь, они счастливы. Их путешествия по Вселенной нельзя назвать рабством!
– Они счастливы в неведении, – ответил Егор. – Знаешь, давай прекратим этот спор. Я рискнул жизнью в надежде на помощь. Вы могли бы ее предоставить. Но не хотите. Зачем тебе – божеству этого мира – возвращаться в сектор, где кипят войны и цивилизации пожирают друг друга?
Он больше не сдерживал мысли. В организме нарастали процессы, от которых Айлону бросало в дрожь.
– В тебе говорит хондийский нерв!
– Нет. Он под контролем. Во мне говорит горечь. Ты выпестуешь свои создания, за ручку выведешь их в космос, в то время как другие, по-настоящему жизнеспособные цивилизации будут прозябать без права на развитие. Именно так случилось с людьми! – Он повысил голос. – Вы останавливаете прогресс, решаете, кому и где жить, сколько планет освоить…
– Что же тут плохого?! – прервала его Айлона.
– Вселенная жестока, по сути. Она мотивирует к выживанию, но требует борьбы.
– Звериные инстинкты не годятся для экспорта в космос! Ты видел, что произошло в изолированном секторе! Сеть разрушена, бывшие друзья стали врагами! По-твоему, это эволюция?!
– Отчасти. Наиболее жизнеспособными оказались хонди. И знаешь почему? Благодаря своим биотехнологиям, которые вы не сумели отнять или переиначить. Даже морфы пока что уступают им! Большинство Ц’Остов цепляются за обломки величия армахонтов, угасая вместе с сетью. Ты права. Когда обветшает последняя из станций Н-болг, они исчезнут. Или переселятся на какую-нибудь планету, чтобы больше никогда не выйти в космос. Им он не нужен.
– Ты подобен зверю. Чудовищу! – с отвращением выкрикнула Айлона.
– Возможно. Но я выжил.
– А разумен ли ты?! – Айлона порывисто встала и вдруг исчезла, просто растаяла в воздухе, лишь созданное ею кресло покачнулось и опрокинулось.
Егор не расстроился и не испугался ее гнева.
Он знал, чего хочет. Знал – они не посмеют его убить. Но попытаются вылечить.
«Слышишь, нерв? – мысленно обратился он к биоимпланту. – Тебя попробуют уничтожить. А я попытаюсь тебя спасти».
Айлона уже очень давно не испытывала столь резких, ранящих чувств.
«Он – чудовище», – в ярости думала она, не находя себе места.