Линия жизни

Балда перевёлся в машинное отделение. Наш цех был укомплектован двумя видами прессов: новые полуавтоматы, каждый из которых имел свою гидравлику и мог работать обособленно, и старые, которые приводились в рабочее состояние при помощи общей гидравлической системы. Давление в системе создавалось и поддерживалось при помощи нескольких насосов, располагавшихся в машинном отделении – помещении, которое было относительно «чистым», с меньшим уровнем вредности. Вот в это отделение Балда и перешёл оператором.

И для нас, и для Коли с его восьмилетним сроком новое назначение было большим преимуществом, которым мы незамедлительно воспользовались: сделали в машинном отделении турник, смастерили и повесили на стену подушку, по которой лупили, как по боксёрскому мешку, оборудовали душ, правда, холодный.

Вскоре и Брынза принял новую должность: его назначили бригадиром – бугром – таблетировочного отделения. Через некоторое время он перетянул туда и меня. Зарплата в таблетировочной была выше, чем на других участках, как, соответственно, и вредность, но ведь я должен был помогать бабушке, пенсия которой в то время составляла всего тридцать рублей.

По молодости лет мы плохо представляли отдалённые последствия вредного воздействия фенолов, да и к запаху уже притерпелись.

Ребята с нашего двора

Осенью шестьдесят пятого и зимой шестьдесят шестого годов колония пополнилась знаковыми зэками: появились парни с Ленина,5. Этакие «ребята с нашего двора». Таких называли: дворовая шпана.

В то время в Свердловске на слуху были две молодёжные группировки: Ленина,5 и ВИЗовские. Входили в них подростки и парни старше восемнадцати. Заправляли всем, конечно, взросляки – так они назывались; малолетки, естественно, им подчинялись.

Сад Вайнера, где в то время была самая популярная в городе танцплощадка, центр города, а также улица Ленина полностью контролировались группировкой с Ленина,5. Все конфликты, возникающие на данной территории, в основном разруливались ими.

В Верх-Исетском районе, на ВИЗе, была своя группировка, которая периодически конфликтовала с Ленина,5.

В какой-то из дней лета шестьдесят четвёртого года один из авторитетных лидеров Визовских по неясной причине оказался во дворе дома на Ленина,5. Завязалась драка, и его просто забили ногами до смерти. Общим собранием группировки было решено, что преступление берут на себя малолетки. Во-первых, срок им маячил меньший: за такое преступление максимум – десять лет; во-вторых, освободиться они могли после одной трети или половины отбытого наказания, а в-третьих, по молодости и недостатку опыта пацаны просто не понимали, на что подписывались. Взрослым же и срок был больше, и отбывать его пришлось бы весь целиком.

Так в нашей компании оказались Боря Максимовских – Макс – и Гена Кириллов. Причём, Генка, получивший восемь лет, шёл паровозом, хотя во время совершения преступления, судя по его рассказу, хавал борщ у себя дома на кухне. Восемнадцать им исполнилось уже в процессе следствия.

Но постепенно в колонию стали подтягиваться и взросляки с Ленина,5, правда, по другим преступлениям. Самое тяжкое – убийство – они уже сбагрили на малолеток.

Саня Костоусов

В один из дней прибыли Саня Костоусов и Толик Кощеев. На три года.

Саня был весьма приметным общительным парнем с голубыми, почти синими, глазами. Из очень хорошей семьи, в которой он был самым младшим. Кроме него имелись ещё старшая сестра и брат. Их отец – Порфирий Костоусов – занимал какую-то высокую должность на Верх-Исетском заводе. Семья проживала в большой квартире на проспекте Ленина, 5, которую отец впоследствии разменял в пользу детей.

Совершенно самостоятельно – безо всякой протекции – Саня поступал в Юридический, Горный, Политехнический институты, но все их бросал. Причиной же послужило следующее: в этом же доме по Ленина,5 жила начальник Треста Похоронного Обслуживания, у которой имелась дочь Сашкиного примерно возраста, и даме очень хотелось, чтоб дети подружились, а потом, чем чёрт не шутит, и поженились. Такой красавец, да ещё из хорошей семьи – грех было не попытаться. И вот, чтобы приблизить этот благословенный момент, потенциальная тёща предложила Сашке после окончания десятого класса подхалтурить на одном из кладбищ. Герой её матримониальных мечтаний предложение принял, тем более, что в то время рытьё могил было для Сашки чем-то вроде разминки: он вполне профессионально занимался в секции гребли на байдарках.

Непонятно, как могла такая опытная и тёртая жизнью тётка проколоться и не суметь предвидеть возможные последствия, но операция по завлечению хорошего мальчика из хорошей семьи в брачные сети с треском провалилась. Водка, деньги, особенно деньги – иногда в размере месячной зарплаты за один только день – сделали своё дело: молодой перспективный парень забил на все институты и полностью разрушил собственную жизнь.

Как это ни странно, но Саня не единожды благодарил судьбу за то, что его посадили: – Иначе, Владик, я бы спился,– повторял он не раз.