Линия жизни

Самое интересное состояло в том, что Эли, кроме Энрике, разумеется, увлекалась в последнее время психологией и психоанализом, даже читала в подлиннике Юнга и Адлера. Конечно, разрыв с Энрике привел ее к наркотикам, но сейчас он, а может быть судьба, свели ее с Вейном. Профессор сразу покорил ее. И она забыла даже о спецслужбах, агенте, своем «галло», ей хотелось так много спросить у Вейна.

Гипотеза Вейна словно лежала на поверхности, доступная каждому смертному, но далась в руки только ему — небесноглазому гению из Огайо. Пока Эли отдыхала после первой части исследования, профессор сидел неподалеку, перелистывая журнал, посасывая трубочку и излагая своей испытуемой то, что он рассказывал на своих блестящих лекциях в университете.

— Есть два важных момента во всей истории с паранормальными явлениями. Внутренняя предрасположенность, которая существует примерно у одного процента людей на свете, и второе — стимул, способный возбудить необычную способность. Например, способность распознавать пальцами температуру предмета. В этом ничего необычного нет. Но, моя дорогая Эли, у одного индивидуума температурная чувствительность позволяет различить полградуса, а у другого — два. Около одного процента, опять-таки заметьте, это магическое число — могут различать до пяти сотых градуса! Фантастика, правда? Но эти люди уже способны при определенных обстоятельствах раскрыть необычную способность к рецепции тепловых волн. Поверьте мне на слово, но сходная ситуация и с радиоволнами, например, или с магнитным полем. Вы можете себе представить, что человек чувствует радиоволны? Я не могу. Почти два года я делал эксперименты, тысячи экспериментов. И нашел. Правда, их меньше, чем в случае с температурой, но двое-трое на тысячу есть этаких гениев чувствительности! Далее мы занялись их рецепторами и способностью мозга обрабатывать информацию. Тогда-то я и обнаружил минорные ритмы. Во всех учебниках вы найдете только описание четырех главных мозговых ритмов. А минорные ритмы определяют способности к паранормальному восприятию. Я вас утомил, дорогая.

— Нет, что вы, я слушаю будто фантастический рассказ…

— А вторая часть его связана с так называемыми разрешающими факторами. Оказывается, что только у одного человека с повышенной чувствительностью из тысячи определенные ситуации способны проявить эту чувствительность. Давайте продолжим исследование, Эли.

— Перед тем как сесть в ваш энцефалограф, скажите, профессор, я правильно сосчитала: вероятность моей ситуации — один на несколько сот тысяч?

— Почти. На деле же раз в десять меньше, один на несколько миллионов. Объясню вам потом, но теперь вы не удивляетесь, что ваши спецслужбы сразу занялись вами. В вашей маленькой стране, таких как вы, возможно, только несколько человек, да и у нас их не так много.

И Вейн усадил Эли в кресло, установил электроды ей на голову и включил прибор…

Спустя три дня Эли и Вейн сидели на уютной старомодной лавочке русского холма, молча глядя на Алькатраз [7] и поджидая Джеймса. Именно так звали агента, необычайно заинтересовавшегося ее сверх способностями. Он должен был подойти с минуты на минуты, а пока профессор рассказывал Эли результаты расшифровки ее энцефалограммы.

Джеймс подошел к ним сбоку, тихо, так что они и не заметили. Поздоровались, и он тотчас протянул Эли конверт.

— Тут две важных бумаги. Одна — ваш билет на самолет, а вторая — контракт между Эли Коэн и нашим агентством. Билет вы можете сразу взять, а контракт подписать, предварительно прочитав его, разумеется.

Голова у Эли немного кружилась, потому что после исследования профессор перевел ее на метадоноподобный препарат, заменяющий наркотики и позволяющий постепенно отказаться от них. Она взяла себя в руки и начала читать. В это время Вейн и Джеймс отошли в сторону, о чем-то негромко разговаривая. В контракте было много всего написано формальным, трудным адвокатским языком. Эли поняла, что ей нужно будет сотрудничать с агентством минимум три года. Зарплата полагалась королевская, равная примерно четырем средним зарплатам в ее стране. Были положены бонусы в случае успехов. Через несколько минут Джеймс подошел к Эли.

— Я отпустил профессора, он потом вам позвонит, а мы должны с вами закончить формальности. У вас есть вопросы по контракту?

— Еще бы! Во-первых, вы уже говорите о нем, как о чем-то решенном. Я даже не поняла из написанного, что вы хотите от меня.

— Госпожа Коэн, если вы вернетесь, то вас почти тотчас должны взять в армию, не так ли?

— Да, мне уже восемнадцать с половиной лет, и я получила перед поездкой в Штаты предписание.

— Так вот, вместо службы в армии, которая защищает страну от враждебного окружения, вы будете служить у нас и заниматься особыми заданиями оборонного характера.

— Поняла идею, но не поняла как…

— Мы хотим использовать ваши исключительные способности в исключительных целях, например, в поимке опасных врагов, шпионов, террористов. Поэтому вспомните мои прежние слова: если вы откажетесь, то могут пострадать многие.