Линкор «Альбион»

— Да, масса, — согласился смуглый человек, поклонился и короткими шажочками на цыпочках побежал к девятнадцатому «пациенту» делать, что велено.

Леди Кавендиш уже подошла к столу, рядом с которым стоял доктор, и хотела что-то ему сказать, но тут в большой клетке у стены зарычала лежащая на полу, в луже крови и мочи, самка гориллы, у которой был вскрыт череп и освобождён от кожи правый бок так, что видна была её печень.

Почтенная дама поморщилась от такого шума и спросила:

— Почему она так кричит?

— Я немного недооценил болезненность операции и то, что она затянется. А морфий я ей давать бесконечно не могу, вы же просили меня…, - тут доктор Мюррей сморщился, как от чего-то противного. — Вы же просили меня экономить.

Эта его гримаса очень не понравилась герцогине, она буквально впилась глазами в искажённую физиономию доктора: тот не в первый раз выказывал ей свою непочтительность. Выказывал прямо в лицо. И она прекрасно видела в его ауре недовольство, граничащее с раздражением… Да-да, этот выходец из низов, из самых мерзких простолюдинов, которого даже и богатым нельзя было назвать, вовсе не собирался пресмыкаться перед представительницей одной из самых родовитых фамилий Британии. Но леди Джорджиана вынуждена была это терпеть — эти его выходки, и эту его непочтительность, и эти его гримасы недовольства, — ведь в отличие от предыдущего вивисектора, который ей служил, доктор Мюррей был гением. И поэтому она просто напомнила ему:

— Содержание вивисектория, в котором вы проводите свои эксперименты, обходится мне дороже, чем содержание всего моего двора.

Его кислое выражение вовсе не изменилось, и он парировал:

— Возьму на себя смелость напомнить вам, что я занимаюсь здесь не только своими экспериментами, ещё я тут работаю на вас, миледи, и только сегодня днём мне привезли на разборку несколько моих бывших работ, как ещё живых, так уже и полностью утраченных.

— Я пришла спросить про них, — произнесла герцогиня. — Что с ними?

— Одна модель-страж мертва, пробито сердце, но просто заменить его я не смогу, вся структура сильно повреждена токсином; вторая ещё жива, но тоже повреждена ядом, кое-что из её органов я, конечно, смогу использовать, но и эта модель пойдёт на разборку, а модель-сыщик, — он опять морщился, — просто в утиль. Ещё модель-шпик, ей поставлю новую ногу. В общем, если вы хотите восстановить свой состав, мне потребуется две гориллы, шимпанзе и три человеческих гипофиза. Мужских.

— Две гориллы? — переспросила леди Кавендиш с большой долей сомнения. — А знаете ли вы, мой любезный друг, сколько мне придётся заплатить торговцам, чтобы они привезли из середины Африки ещё двух горилл?

— Понятия не имею! — весьма высокомерно заявил вивисектор. Он ещё и вызывающе хмыкнул при этом.

Но леди Кавендиш и это стерпела, так как сей неприятный тип был весьма ценен и для неё, и для Интеллидженс Сервис. И только сказала:

— Гориллы стоят очень дорого, поэтому я и прошу вас собрать из того, что вам привезли, хотя бы одного нового стража. Тем более, — она указала тростью на клетку с растерзанной гориллой, — у вас после этого эксперимента пара нужных органов всё равно останется.

— Я буду стараться, — обещал доктор нехотя. — И не забудьте про гипофизы, миледи. И прошу вас, передайте своим ловцам, пусть не собирают пьяниц по кабакам, они мне не нужны, я буду их возвращать. Пусть хватают матросов в порту, они прекрасно подходят.

Он едва заметно поклонился и хотел уже приступить к работе, от которой его оторвали, но герцогиня снова заговорила:

— Доктор Мюррей.

— Да, миледи, — он был недоволен тем, что она ещё не ушла.

— Я всё-таки решила поменять глаза.

— Это мудрое решение, — отвечал доктор. Но в его тоне отчётливо слышалось: ну наконец-то поняла, старая карга, что жить с такими глазами просто унизительно. — Вы нашли подходящего донора?

— Кажется, нашла, — отвечала леди Кавендиш. — Это молодые глаза.

— Прекрасно, — сухо сказал Мюррей. — Они не повреждены?

— Я и хотела про это узнать. Дело в том, что девка отравилась.

— Каким ядом? — сразу уточнил доктор.

— Предположительно кураре.

— Это плохо, этот яд повреждает многие ткани организма, тут придётся быть внимательным. И тщательно исследовать глаза.

— Донор уже мёртв, и на тщательное исследование времени нет. — Герцогиня волновалась, что хорошие глаза молодой мёртвой фанатички испортятся. — Я хочу, чтобы вы поставили глаза сегодня.

— Сегодня? — доктор отрицательно покачал своею головой. — Это исключено.

— Боюсь, что мне придётся настоять, — леди Кавендиш уже начинала злиться. Она была уверена, что у юной фанатички отличные глаза, и хотела заполучить их во что бы то ни стало. Герцогиня знала, что проклятые попы из далёкой и холодной России отбирают себе в послушники для борьбы с британскими интересами отличный человеческий материал. И она продолжала весьма пугающим тоном, причём не постеснялась вложить в него свой дар: — Я прошу вас, доктор, со всем вниманием отнестись к моей просьбе.