Линкор «Альбион»

— Сначала она была мертва, клянусь, миледи, — божился Сунак, — она была белой, как бумага, и холодной, я уж и не знаю, как ей это удалось; а когда я хотел изъять из неё глаза для операции, она вдруг схватила ланцет и ударила меня. Два раза под рёбра и в шею, вот…, - он снова стал показывать бинты. — Вот сюда.

— А это что у тебя? — герцогиня указала на простыню, что Сунак держал в руках.

— В этой простыне её привезли, — сразу ответил тот.

— А эти пятна? Это… это её кровь? — Леди Кавендиш разглядывала пятна на простыне.

— Да, Майкл, — Сунак указал на одного из здоровяков, что стоял тут же, — он успел её ранить. Немного.

Леди Кавендиш поворачивается к Дойлу:

— Мистер Дойл, дайте понюхать эту тряпку всем ловкачам, пусть начинают искать.

— Да, миледи, — подчинился Джон Дойл.

— Соберите всех, кто различает запахи, даже старух, займитесь этим немедленно, — продолжала начальница, пристально глядя на подчинённого. — Надеюсь, вас это не затруднит?

— Нисколько не затруднит, — отвечал Дойл, который бодрствовал уже почти сутки. Он подошёл к Сунаку и забрал у него простыню в пятнах. — Я займусь этим немедля, миледи.

— Начинайте поиски, — сказала ему герцогиня. — Выясните, как ей удалось покинуть мой дом. Куда она побежала — она ведь была без одежды, её должны были заметить.

— Я всё сделаю, — заверил её Дойл. — Я разберусь, мэм.

И когда герцогиня повернулась чтобы уйти, заговорил Джеймс:

— Если позволите, миледи…

— Да, Джеймс, говорите, — леди Кавендиш остановилась.

— Эта мисс, которую будет искать мистер Дойл, она покинула дом через окно комнаты для хранения обуви.

— Ах вот как? — произнесла герцогиня. — Как же она в неё попала?

— Я как раз чистил обувь, когда послышались крики Эванса.

— Эванса?

— Эванс — это ваш привратник, миледи, тот самый, которого застрелил автомат.

— Ах да, конечно. И что было дальше?

— Я услышал выстрелы и решил выяснить, что происходит. Я открыл дверь, и почти тотчас в комнату для хранения обуви ворвалась юная мисс без одежды. Она почти сразу закрыла за собой дверь и кинулась к окну.

— И вы не попытались её остановить?

— Нет, мэм, я понял, что это мне не по силам, это была на редкость сильная и ловкая девушка, да ещё и с опасными предметами в руках. Я решил не пробовать.

— А эта сильная и ловкая ничего вам не сказала, Джеймс? — судя по изменившемуся тону госпожи, было ясно, что ей не понравилось то, что слуга даже не попытался задержать беглянку.

— Почти ничего, кроме того, что она потребовала у меня фартук. Мой фартук, в котором я чищу обувь.

— И вы, Джеймс, конечно же, подчинились?

— Я не осмелился отказать ей, миледи, — отвечал старый слуга, всё больше убеждаясь, что хозяйка им недовольна.

— Стоимость фартука будет удержана из вашей зарплаты, Джеймс, — сухо сказала герцогиня и пошла к лестнице.

Но старик ещё раз осмелился её остановить:

— Миледи, если позволите…

— Ну что ещё? — повысив тон, леди Кавендиш остановилась, но не повернула головы к своему старому слуге.

— У Эванса в Лондоне осталась дочь. Может, она захочет похоронить его? Слуги вашего дома готовы оплатить доставку тела в Лондон.

Тут герцогиня уже обернулась к нему; она не ожидала от своего дворецкого подобных просьб. Леди Кавендиш даже посмотрела на него своим излюбленным взглядом, от которого и у более смелых людей, чем старший слуга дома, бежали мурашки по спине. А потом всё-таки соизволила ответить:

— Дочь Эванса получит недельное жалование отца сверх того, что он уже заработал. А труп Эванса получит доктор Мюррей, он ему нужнее.

Джеймс только поклонился в ответ. Ну, хоть немного денег выбил для дочери своего коллеги, и то хорошо.

⠀⠀ ⠀⠀

*⠀*⠀*

⠀⠀ ⠀⠀