Линкоры

По факту – ветеран, уже советских войск, стреляя из неустановленного стрелкового оружия по марширующим гитлеровцам, ранил командующего дивизией «Мертвая голова» обергруппенфюрера СС Теодора Айке. Взбешенные эсэсовцы открыли беспорядочный огонь по встречающим, а к вечеру пришедший в себя после ранения Айке приказал устроить в Каунасе местную «ночь длинных ножей».

Чего однозначно не случилось в этот раз, так это успешных бомбардировок городов. Против высокотехнологичных средств ПВО у люфтваффе практически не было шансов. Лишь с десяток «хейнкелей» смогли отбомбиться по Киеву, да несколько бомб и сбитых самолетов упали на Одессу.

Согласно оборонному договору с Белоруссией, русская авиация помогала сжигать танки Гудериана у Бреста, а потом, перебросив ударную эскадрилью Ми-28 под Житомир на комфортно катящие по дорогам двадцать первого века подвижные части вермахта, остановила «ганомаги» в каких-то пятидесяти километрах от Киева.

Вообще, на Белорусском и Украинском направлении немецких ударов Россия включилась с заметным опозданием, что позже вызвало ворчание в Раде, дескать, Россия опять прикрылась буферными государствами.

Однако в Калининградской области с самого начала шли запутанные бои с арьергардом немецких войск, наступающих на Прибалтику.

Балтфлот в целом прошляпил, однако ни один бомбардировщик Геринга до Питера не долетел. Командир эскадренного миноносца «Настойчивый», несшего службу в Финском заливе, едва РЛС выдала азимут, дальность, высоту и количество целей, не сомневаясь в намереньях нарушителей, отдал приказ на поражение. Эсминец расстрелял на средней дальности весь комплект ЗРК «Ураган», затем буквально срезал «юнкерсы» и «хейнкели» из шестистволки, добив и ее боекомплект до «железки»[56].

Присутствие американских кораблей в Черном море автоматически предполагало бдительность Севастопольской базы России. Когда на радарах засветились не идентифицированные воздушные цели, Черноморский флот вышел в море, плотно прикрыв своими силами побережье от Измаила до Новоросса.

Одесса наводнилась парнями в тельниках и черных бушлатах с российскими лычками, несмотря на завывания некоторых до невозможности «нэзалэжных» чиновников Украины.

Атлантика. 04 час. 50 мин. 1 ноября

Маленькие частицы, не имеющие массы покоя, поначалу бесполезно бились в тонкую, по-своему прозрачную кожу век. До зрительного центра доходили лишь красные мельтешащие разводы и пятна. Но потом настырные фотоны, запутавшись в ворсинках ресниц, все же нашли себе лазейку между появившейся щелью дрожащих век – проникли в расширенный зрачок, переломились в хрусталике и, вмазавшись во внутреннюю стенку глазного яблока, раздражая сетчатку, понесли по зрительным нервам ослепляющее пробуждение.

Командир подводной лодки U-211 капитан 3-го ранга Карл Хаузе с трудом приоткрыл каменные веки. Прошла целая минута, пока его глаза привыкли к яркому свету. Впереди сидел на своем боевом посту молодой штурман Фридрих Хансен, чуть правее застыл в нелепой позе, потянувшись к переговорному устройству, помощник капитана обер-лейтенант весельчак Вилли. Подводное судно, по-видимому, было в полном порядке, судя по штатно расположенным приборам и инвентарю. Вид был словно на застывшем фотографическом снимке.

Казалось, время замерло.

Хаузе ничего не понимал, мысли тяжело и неторопливо ворочались в голове. Стояла такая невообразимая тишина, что он слышал, как в его голове мерными толчками бьет текущая по венам кровь.

Веки в силу физиологического естества снова медленно пошли вниз, увлажняя глазное яблоко, и казалось, что они словно металлические жалюзи тяжело хлопнули, прикрывая глаза, и уже в следующий миг быстро вздернулись вверх. За это секундное моргание все резко изменилось. Время набрало свои обороты. Подводный корабль снова наполнился естественным рабочим шумом. Вильгельм, склонившись над переговорным устройством, гортанно дублировал команду командира. Штурман что-то колдовал над штурманской картой, зажав в зубах огрызок карандаша. Командир подлодки недоуменно смотрел на своих подчиненных – никто из них не проявлял никакого удивления, все выполняли свою работу.

«Черт побери, может, мне все это привиделось?» – подумал Хаузе. Но воспоминание о последнем бое так плотно сидело в голове, что стоило лишь на мгновенье попытаться проанализировать ситуацию, как его продернуло дрожью.

Корветтен-капитан, словно пребывая в ступоре, еще несколько минут пытался осмыслить все произошедшее, пока его раздумья не прервал крик акустика:

– По пеленгу – 210 шумы винтов. Дистанцию определить не могу. Источник шума может находиться и семи милях и в тридцати. Но вероятней всего, это крупный корабль, находится слишком далеко для непосредственной опасности или нашего интереса.

И буквально без паузы: