Лёд

Начались утренние встречи. Кажется, мне удалось вести себя спокойно и сдержанно, как всегда. Почти обошелся без подсказок Хенны. Было запланировано еще два выезда. Потом официальный обед. Открытие чего-то там. Еще какие-то встречи.

Я работал на автомате. Сосредоточившись только на том, что видел и слышал в данный момент. Не разрешая себе думать о посторонних вещах. Старательно загоняя вглубь чувство недовольства собой. Об этом не время и не место думать. Подумаю об этом потом. И о том, что произошло утром, и про Эйнара, и про то, что я сказал Альвису и Нильсин с её непонятными слезами.

Но она напомнила о себе сама. Перед самым началом обеда Хенна сообщила, что сестра пытается со мной связаться. Я отказался с ней говорить и велел больше не беспокоить меня. Сам свяжусь, когда закончу все дела.

Что эта девчонка себе позволяет? Я был несколько раздражен её вмешательством в мой график. Но даже понимая, что злюсь не на неё, а на себя - не мог пока совладать с этим чувством. Лучше не разговаривать и ни в коем случае не видеться сейчас. Позже.

Я так и не смог успокоиться до конца. Чувство неудовлетворенности будто скребло изнутри, постоянно напоминая. И еще Нильсин! Я едва успел выйти из перемещателя, вернувшись домой, а она уже ждала меня. Сидела на ступеньках, сжавшись в комочек и обхватив колени руками.

- Что ты здесь делаешь?

Сделать вид, что не понимаю, было нетрудно. Я еще не готов был с ней разговаривать.

- Мы можем поговорить?

- Я устал.

- Пожалуйста.

Ну зачем так жалобно просить! Мало тебе того что сделала, еще и виноватым себя чувствовать заставляешь?!

- Хорошо, идем.

Я специально пошел в свой кабинет. Надеюсь намек будет понят, и она оставит меня в покое как можно скорее. Кажется, она настроена на долгий разговор и из моей комнаты мне её просто так не выставить. Но о чем она собирается со мной разговаривать? Что же ей нужно?

Она сразу направилась к диванам. Садиться за стол, как планировал, было уже нелепо, и я остановился и присел на его край.

- О чем ты хотела поговорить? - после нескольких минут молчания она так и не начала говорить.

- Это правда? То, что ты сказал утром? - она так тихо это сказала, что я еле расслышал.

- О чем именно?

- О той девушке.

- Я похож на того, кто будет шутить такими вещами?

- Как... как это случилось?

- Нильсин. Ты забываешься.

- Ответь, пожалуйста, - у нее задрожали губы, и по щеке скатилась слезинка.

- Я повторяю. Ты забываешься. Кому как не тебе знать, что есть вещи, о которых я не могу говорить. Ни с кем.

Я не сказал ни слова неправды. Она не имела права знать о службе. Не входила и никогда не войдет в круг посвященных. Разумеется, если я не умру раньше неё, и в этом случае ей придется занять моё место. Почему же так мерзко себя чувствую?

- Но ты же сказал это сегодня утром! Альвису!

- Это другое...

Как же тяжело объяснять, когда нет желания говорить, и нет сил притворяться! Я сжал пальцами переносицу, глаза будто горели. Как же я устал сегодня!

- Они были знакомы в частном порядке. Совсем недолго. Ты что-то еще хочешь узнать?

Она всматривалась в моё лицо так пристально. Я с трудом выдержал её взгляд. И мне показалось, она успокоилась. Даже сделала движение, что бы встать, но остановилась и снова посмотрела на меня.

- Скажи. Как это произошло.

- Нильсин!

- Нет. Я... - она так стиснула кулачки, что костяшки побелели. - Я только хочу знать...

Я всей кожей почувствовал, что, то, что она сейчас скажет, мне лучше не слышать. Но остановить ее уже было невозможно.

- Она... С ней ничего не сделали?

Голова закружилась. Я смотрел на нее так долго, что картинка поплыла, и глазам стало больно. Кажется, я забыл, что нужно дышать. В груди все пылало.

- Почему, ты спрашиваешь об этом?

- Я...

- Что тебе известно?!

Я не знаю, что у меня было с лицом в тот момент. Но моя маленькая сестричка, глядя на меня побледнела. Из её глаз градом полились слезы, она прижала руку к губам и смотрела на меня с таким ужасом. А затем она достала из кармана свой переговорник. Потыкала в экран и протянула его мне. На экране была фотография Эммы.

8.1

"Форма для сна" - так она называла свою пижаму. Босая.

Такой она ко мне пришла в тот вечер.

Я вышел из кабинета. Закрыл за собой дверь. Пошёл по коридору. Вытащил из уха наушник и просто разжал пальцы, как только извлёк его, позволяя упасть. Вытащил переговорник, уронил и его тоже. Браслет с руки проследовал за ними. Дошёл до своих покоев. Открыл дверь и вошёл. Закрыл и заблокировал замок. Ещё несколько шагов. Потом колени подогнулись, и я осел на пол. Вот все, что я успел сделать до того, как начал рассыпаться на части.

Последний стержень во мне сломался. Больше мне не на что было опереться. Я стал бесформенной кучей деталей, ничем не скрепленных друг с другом.

Прижавшись лбом к полу, я выгибался и корчился от боли обхватив себя руками. Без слез и криков. Широко разевая рот - потому что по-другому воздух невозможно было вдохнуть. Только так выхватывая и впихивая в себя очередную порцию, практически силком. Сквозь боль в груди, что разрывала меня на части.