Лёд

- Я соскучился. Я до смерти соскучился по тебе.

- Мы же виделись всего три часа назад, - она коснулась моих волос.

- Так долго?!

Я поднял голову, она смотрела на меня, чуть улыбаясь. Практически одними глазами. Как хорошо, просто от того, что можно смотреть на неё.

- И, правда - долго.

Она коснулась моего лица, и я тут же потянулся вверх.

Сидеть с ней на коленях становилось уже зависимостью. Я перекинул её ноги поперек своих, обнял за плечи, так чтобы она могла устроить свою голову на моем плече. Можно целовать её волосы сколько угодно и при этом обнимать всю.

- Я думала, когда ты придешь, будешь расстроен.

Кажется, ей тоже нравилось сидеть так и  играть с моей рукой, то сплетая, то расплетая наши пальцы.

- Из-за нашего разговора?

- Да.

- Прости, я глупо себя вел. Ты расстроилась?

- Я думала, как объяснить тебе, что бы ты понял. Искала слова.

- Я понял.

- Нет...

Она приподняла голову и посмотрела на меня. Воспользовавшись случаем, быстро прижался к её губам.

- Тебе не нужно объяснять. Я правда понял.

Она изучающе вглядывалась в меня, наверное не зная, что думать.

- Нет смысла расстраиваться из-за того что происходит. И тем более из того что уже нельзя изменить. Нужно менять систему.

- Как?

- Еще не знаю. Но обязательно придумаю.

Она замерла. Сидя так близко, я почувствовал, что даже дыхание задержала. Брови у висков приподнялись и глаза расширились. Потом она их опустила, и уткнулась носом мне в шею.

- Ты впечатлена? - я чувствовал, что сейчас засмеюсь.

Она ничего не сказала, только замотала головой.

- Нет?!

Она снова закивала, но в обратную сторону.

- Да?!

- Я не думала что ты... Я...

От её дыхания и чуть приглушенного из-за того, что она плотно ко мне прижималась голоса, мурашки побежали. Её дыхание слишком горячее для меня! И то, как она сейчас не могла подобрать слова, чтобы выразить то, что думала. Так мило, что мурашки не только по коже, но и по сердцу кажется пробежали.

- Как не стыдно в этом признаваться, но больше всего я был расстроен тем, что это касалось тебя, - не удержался и обнял её ещё крепче. - Но это не значит, что теперь, когда ты больше не егерь, это должно продолжаться.

Она чуть отодвинулась и уперлась лбом мне в грудь. Ещё и руку мою отпустила и спрятала у себя на груди. Я мог видеть только её затылок и не понимал, что происходит.

- Почему так? - наконец сказала она.

Я ждал продолжения,  не понимая, о чем она говорит.

- Ты все время говоришь, что моя жизнь была неправильной. Почему она неправильная?

Совсем не ожидал такого услышать. Тем более от Эммы.

- Я знаю, что ты сейчас скажешь, что это смертельно опасна работа. Но, она мне нравилась. Я чувствовала себя нужной и никогда не жалела, что стала егерем. Правильно или неправильно - мне было все равно.

- Да, ты права. Это смертельно опасная работа, - она двинулась, отталкиваясь от меня, но я не позволил и удержал её. - Но разница в том, что ты её не выбирала.

- Пусть так, - её молчание несколько затянулось. - Но в таком случае получается, что я тоже неправильная?

- Да.

Она всё-таки отодвинулась, чтобы видеть меня. Губа закушена, и такой взгляд, что у меня внутри все похолодело. Для неё это так важно? Она настолько расстроена тем, что я сказал? Как же она изменилась. Раньше такие вопросы ей в голову не приходили.

- Скажи, что тебе нравилось в работе больше всего?

Чтобы она не сбежала я сцепил руки на её талии. Она отвернулась.

- Не знаю.

- Тебе нравилось получать ранения? Голодать и замерзать?

- Нет!

- Что ты получала за то, что рисковала собой?

Этот вопрос её поставил в тупик. Она с искренним недоумением посмотрела на меня.

- Здесь и вообще в куполах много работы. Как бы хорошо не был устроен наш мир, без людей вся эта техника однажды прекратит свою работу.  К тому же человеку свойственно развиваться, искать что-то новое, совершенствоваться. Есть люди, которые всю жизнь занимаются простым трудом, есть и те, кто придумывает и осуществляет что-нибудь новое. Их работа оценивается, и соизмеримо вкладу они получают дополнительные привилегии.

- Привилегии?

- Лучшие условия для жизни, работы. Если не вдаваться в подробности.

Она немного подумала и медленно кивнула, принимая эту информацию.

- Может быть, тебе не очень это понятно. Но это ещё одна из тех вещей, что ты не знаешь. Ваша спартанская жизнь, очень сильно отличается от того, как живут обычные люди. Они не знают что такое голод, холод, большинство никогда не болели, и больше царапины никаких повреждений не получали.

- Я знаю.

- Нет. Ты не знаешь. И даже не представляешь, насколько ты этого не знаешь. Ваша работа предполагает, что вам приходится через все это проходить. Но из того что я вижу, получается, что даже пока вы не на маршруте, с вами обращаются...

Я никак не мог подобрать слово, она ждала, очень внимательно слушая.

- Это не допустимо! - отчаявшись подобрать определение, я просто сказал то, что чувствую. - За то, что вы делаете - вы должны получать всё только самое лучшее. Однако это совершенно не так.

Она снова отвела глаза, и видимо обдумывала то, что я сказал. В конце - концов, она тихонько вздохнула.