Лёд

Он снова сложил руки на груди и откинулся на спинку стула - всем видом показывая, что не верит ни единому слову.

- Это правда. Я егерь. Бывший.

- То есть ты теперь в отставке?

Легкомысленный тон, которым Эйнар это произнес, поднял во мне волну мутной злости. Я впервые осознанно захотел его ударить. Еле сдерживаясь, я встал, да так резко, что чуть стул не перевернул. Чтобы немного успокоиться - отошел. Встал спиной к ним уставившись в окно. Хотя, что я там видел, даже не помню, но мне казалось что там беспросветно темно.

- Не совсем. У егерей не бывает отставки.

- Несут службу до старости? Пока не умрут?

Я ударил кулаком по стеклу. Прямо по его отражению.

- Ты слышал, когда-нибудь об этой службе? Ты видел хоть одного егеря? В отставке? - последнее слово я почти выплюнул.

- Разумеется, нет. Раз уж я узнал об этом только что.

- И не найдешь! Потому что их нет! Нет отставки! Нет спокойной старости! Нет ничего!

Я кричал на его отражение.  Повернуться и дать им увидеть своё лицо, я просто не мог. Рассуждать с такой легкостью! Так будто мы говорили о чем-то не важном и незначительном. Даже если для него это так и есть. Но из того, что уже было сказано можно было сделать выводы и перестать воспринимать все как шутку!

И в то же время я вдруг почувствовал облегчение. Я так долго нес всё это один. Во мне столько боли накопилось. Будто от горы, что я нёс на своих плечах, отвалился кусок. Пусть маленький, и совсем незначительный - но мне стало чуть легче.

Тишина за моей спиной налилась тяжестью. Стало стыдно за вспышку. Я прислонился лбом к холодному стеклу и прикрыл глаза.

- Зачем ты им рассказала, - спросил, когда уже немного справился с собой.

- Ты эмоционально привязан к ним.

- Вот как? Ты снова собираешься меня бросить?

- Нет.

- Не бросаешь? Но всё-таки уходишь?

Лучше бы она ничего не отвечала. Секунда. Еще одна... до невероятности медленно.

- Я скоро вернусь.

Мне захотелось умереть в этот момент. Почему? Почему всё так?!

Нильсин тихо ахнула.

- Что значит уходишь? Куда?

Эйнар явно ошибся с адресатом, и говорить так требовательно не имело смысла. И ему ответил я:

- Эмма хочет спасти наш мир.

- А его нужно спасать?!

- Зима за пределами куполов искусственная. Я могу её прекратить.

Снова навалилась усталость. Это ненормально. Мозг будто выжали, как тряпку, тело словно налилось свинцом. Я почти сполз вниз, и уселся на пол, опираясь спиной на  стену под окном. Свет резал глаза и держать их открытыми стало тяжело.

- Эйнар, скажи. После таких слов, я имею право её удерживать?

Даже, чтобы произносить слова внятно, приходилось прилагать титанические усилия.

- Это правда?

- Я в это верю.

Кажется, мой безразличный тон убедил его больше, чем всё остальное.

- Никогда не слышал о чем - то подобном!

В отличие от меня, Эйнара переполняла энергия, и он вскочил и стал расхаживать, засыпая Эмму вопросами.

- Это действительно так?

- Я дошла до границы и вышла из зоны действия искусственной зимы.

- Но какой прок нам от этого? Если на остальной планете ледниковый период!

- Он давно закончился. Температуры вне этой зоны нормальные. Можно жить без средств защиты.

- Что?! Но...

Я перестал прислушиваться, прикрыл глаза. Их голоса звучали всё дальше и дальше. Меня будто раскачивало, мягко баюкая. Унося к терпеливой темноте, что всегда ждала меня.

Как странно человек устроен. Я конечно не монах, но сейчас не вспомню ни одной из своих бывших девушек. Их стерло, как пыль с бумаги, одним дуновением. Ничего не осталось - ни лиц, ни имен. Даже удивительно. Будто не со мной происходило. Кто-то сказал - так было, и это был ты. Но сам я ничего об этом не помню, ничего не чувствую. Всё прошло мимо, не оставив на мне ни малейшего следа. Ни единой царапины.

Я ненормальный. Определенно. Разве люди не должны радоваться, наслаждаться любовью? Испытывать что-то светлое, приятное? Беречь, заботиться о любимых?

Ничего не давать взамен, отталкивать и приносить боль друг другу. Вот что происходит у нас с Эммой.

Я распят этой любовью. Отравлен. Выпотрошен.

Все нити, что связывали меня с другими людьми - оборваны. Все чувства подчинены одной ей, для других просто нет места. Я не вижу и не слышу ничего, кроме неё. Я дышу только ею. И она единственная, кто заставляет меня дышать. Не могу без неё жить. И с ней не могу.

Что же мне делать? Я чувствовал себя таким хрупким и уязвимым. Одно неверное движение, и рассыплюсь на куски. Почему я сижу здесь и ничего не делаю? Упиваюсь жалостью к себе. Как мерзко...

Я должен что-то делать. Спасать, уговаривать, беречь. Почему я молчу?! Потому что она всё решила. Она снова всё решила, и это окончательно. Я уже знаю.

Как бы я не прятался от этого, ничего не изменится. Я не включён в круг её интересов. Не участвую в её жизни. Как посторонний зритель. Она приняла и смирилась с фактом моего существования, но это ничего для неё не изменило. Я всё время догоняю ту, что даже не задумается обернуться, когда уходит.

Если бы мог, избавился бы я от этих чувств? Смог бы снова стать беззаботным, спокойным, счастливым? Хотя я давно забыл, каким был тогда, до встречи с ней.