Лёд и алмаз

Доктору вообще не было в эту минуту ни до кого дела. Ослабив ремень безопасности, он перегнулся через борт и блевал, давая понять, что подобная качка для лабораторного затворника — это уже чересчур. Однако я не стал проявлять к нему жалость и приказывать пилоту придержать коней. Тоже по вполне прозаической причине. Затормозить для нас сейчас означало утратить жизненно важную инерцию. А без неё разогнать аэросани перпендикулярно такой крупной «тёрке» было бы очень трудно. Для этого Дюймовому пришлось бы проделать уйму лишних манёвров и затратить на них отнюдь не лишнее для нас время.

Я не испытывал от нашей скачки восторг, но что-то ностальгическое, из давно забытых детских ощущений во мне всё-таки пробудилось. И, едва возникнув, тут же опять исчезло, а моё внимание вмиг переключилось обратно на суровую действительность.

Поводом тому послужил летящий к нам с севера объект. Небольшой — меньше стандартного авиабота, — но хорошо заметный на фоне ясного полуденного неба. Судя по ровному полёту объекта, это был не биомех типа гарпии — те, когда замечают людей, ведут себя в воздухе довольно нервозно, — а беспилотный армейский разведчик. И траектория, по которой он следовал, не вызывала сомнений в том, что объективы его камер уже нацелены на нашу скачущую по сугробам «Кайру».

Мелкий, но востроглазый летун наблюдал у неё на борту не трёх, а лишь двух человек — яркое солнце над нами по-прежнему одаривало меня невидимостью. Это, конечно, не имело для нас никакого значения. Если разведчик передаёт сигнал на катер Грободела, полковник легко опознает всех членов нашей банды. Но если авиабот принадлежит не ему, а взлетел с местной базы для иных целей, был шанс, что новосибирцы не обратят на нас внимания. Два человека в армейских комбезах, движущиеся на аэросанях военно-научного Центра… Что здесь подозрительного? Тем более что в локации уже несколько дней работает экспедиционная группа «Светоча», а сегодня в придачу к ней ещё целая прорва крымских гостей заявилась…

Авиабот — лёгкий одномоторный аппарат, — прошёл над нами на бреющем полёте. Но — вот зараза! — не отправился затем по своим делам, а заложил крутой вираж и пошёл на разворот. Это уже нехорошо. Для тех, кого чистильщики ни в чём не подозревают, мы вызываем у них слишком пристальное любопытство. Похоже, дело дрянь. Даже если разведчик изначально вёл охоту не за нами, а совершал плановое патрулирование, полковник мог оперативно запросить у него все данные. А дабы окончательно убедиться в том, что под солнцезащитными очками скрываются лица беглецов, Грободелу оставалось лишь проследить с воздуха, откуда начинается тянущаяся за аэросанями колея. Она компрометировала нас так, что никакие маскировочные ухищрения нам уже не помогут.

Да и чёрт с ними, со всеми ухищрениями. До Оби оставалось всего ничего — минута-другая езды. Ну а на реке мы разовьём такую скорость, о какой на усеянном препятствиями берегу не могли и мечтать. И пока разъехавшаяся по округе команда Хрякова вновь соберётся и пустится за нами в погоню, нас и след простынет.

Я говорю о заметании следов вовсе не в фигуральном смысле. С юга — со стороны Обского моря, — на локацию надвигался тяжёлый снеговой фронт. Полз он медленно. Гораздо медленнее стремительных, как лавины, керченских штормовых фронтов. Но одного лишь взгляда на него хватало, чтобы убедиться: такую тучу не под силу развеять даже ураганному ветру.

Судя по окружающим нас сугробам, этой зимой свирепые снегопады были в Новосибирске обыденным явлением и по-настоящему удивляли, наверное, лишь залётных гостей. Причём удивляли не только своей дивной красотой. Помимо наших следов непогода грозила замести множество других, которые мы использовали в качестве ориентиров. Вдобавок у нас не было на примете ни одного укрытия. Конечно, падающий с небес снег не мог пробить нам головы и вызвать у нас переохлаждение, как керченские грады и ливни. И тем не менее мне не хотелось пережидать грядущую напасть под открытым небом.

Авиабот отвязался от нас, когда мы съезжали с берега на речной лёд. Кто бы ни отслеживал с воздуха наше перемещение, теперь он мог запросто вычислить дальнейший маршрут «Кайры» и без видеонаблюдения. Вверх по течению нам путь заказан — там ГЭС, которую наверняка контролируют либо чистильщики, либо егеря Ковчега. Обь тоже так легко не пересечёшь. Проходящая по центру русла гряда торосов, о которой я уже упоминал, не позволяла перебраться через неё на аэросанях. Само собой, что где-то она непременно заканчивалась или же в ней появлялся просвет. Но на всём обозримом участке реки вздыбившийся лёд стоял плотной стеной. После съезда с берега дорога у нас оставалась одна — вниз по руслу. И — на самой высокой скорости. Сегодня наша птица-удача летала очень быстро, и поймать её иным способом было бы попросту нереально.