Лёд и порох

Пытаюсь помочь ему расстегнуть жилет, но мою руку отталкивают. Не знаю, что там на груди, но спина в общем-то прежняя. Люська ворчит, что без фонендоскопа она как без рук, осекается, извиняется.

— А с ногой что? — Он только машет культей. Люська пожимает плечами и поискав глазами полотенце вытирает руки платком.

— Михаил Борисович, когда Вам оказывали первую помощь, вряд ли заботились об эстетической стороне результата. Поэтому получилось то, что получилось. Но это не приговор, и кое-что, пусть и не все, исправить можно. Предупреждаю сразу — возможен риск воспалений, и это будет больно и долго. Очень долго и очень больно.

Нет, в рекламе ей не работать.

Мы вежливо прощаемся и уходим. Я замираю в дверном проеме, чтобы еще хоть немного посмотреть на поникшую спину в углу. И знаю, что он чувствует мой взгляд. Вопреки ожиданиям, кучер так и не сбежал даже после стрельбы.

* * *

Люська молчала минут пять.

— И что же я, по-твоему, могу сделать? — язвительно зашептала сестра, словно продолжая воображаемый диалог. — Ты бы еще попросила в пещере каменным топором операцию на мозге провести. Резать я его чем, пальцем буду? Мама набросала кое-какие инструменты с собой, но это капля в море. Шлифовку шрамов сделать нереально, ибо лазеров нет и не будет.

— Что конкретно тебе нужно? Напиши, зарисуй и я попробую найти тех, кто это сделает.

— Проще сказать, что мне не нужно.

— Люся…

— Год запущенной травмы. И я даже не догадываюсь, что у него с легкими. Фтизиатрия — это вообще не мое. Насчет ноги тоже интересно.

Молчу.

— Ты когда узнала? — она отвлекается от своих претензий и всматривается мне в лицо.

— Вчера. Позавчера догадалась, а ночью его нашла.

— Бедная моя. — Люська обнимает меня за плечи. — Он что, скрывал это от тебя, да? Ксюш, — она заглянула мне в глаза. — я постараюсь, но вернуть тебе то, что ты потеряла, не получится. Я не отращу ему руку, не сделаю новый глаз и не вставлю нормальные мозги вместо той херни, которой он думал.

Люся посопела и уже совсем другим тоном добавила.

— Ксюха, реанимации нет, антибиотиков кот наплакал, диагностику только на ощупь можно проводить. Шансы на то, что он просто переживет операцию — не очень. Там я бы за такое не бралась.

Подождала ответа, продолжила.

— Ксюх, он может умереть прямо на столе.

— Умрет — так могилка уже есть.

Некоторое время мы едем в молчании.

— Ты уже думала, что будешь делать дальше с ними? — уточнила Люся. — Нам ведь может и повезти, и он не только переживет операцию, но и оклемается. А потом твой немец узнает.

— Я стану решать все проблемы только в порядке возникновения.

* * *

— Михаил Борисович, Ваше нынешнее состояние — не приговор. — а он ходит по комнате уже не обращая на меня внимания. Навестила я Большую Охту во вторник уже увереннее, да и он привык к моему ворчанию. Сидит вон, газеты просматривает, пишет что-то.

— Не собираетесь же Вы вечно меня игнорировать!

«Хотя бы попытку-то мнѣ оставьте».

Смеюсь.

Дел полно, нужно столько еще находить, решать, договариваться, а я выйти не могу.

— Ну хотя бы рентген пройдите?

Берет чистый лист.

— Прошу, ради меня.

Молчит.

— Помните, Вы говорили, что стали моим вечным должником? А долги платежом красны.

«Для чего этотъ Вашъ ренгенъ?»

— Рентген — это картинка того, что у Вас под кожей. Можно сказать, весь Ваш внутренний костяной мир.

«Одинъ разъ».

— Для начала да. — чмокнула его в бугристую щеку и побежала дальше.

* * *

Нам всем повезло, что рентгеноаппарат действовал в России уже год. Радиация, конечно, адская (Люська еще вовремя вспомнила про защиту, и мы с прислугой в ночи судорожно шили из брезента и свинцовых плашек неподъемные защитные фартуки), но ненадолго можно потерпеть, зато нас ждали разные открытия — хорошие и не очень. Череп нашего героя практически не пострадал, насчет носа у Люськи появился сдержанный оптимизм.

— Ничего, новый будет лучше прежнего. — Смеется сестра. — Видела я вашу фотку. Нет, немец твой, конечно, красавчик, но и в этом дядьке что-то есть.

А вот с ребрами получилось не очень — они срослись безумной паутиной.

— Легче новые вставить, чем эти собрать. — ворчала она, выбирая на рынке молоточки, кусачки и другие инструменты. Мужики, торгующие скобяными изделиями, очень удивлялись нездоровому интересу модных барышень, но старались подыскать все, что сестра требовала.

С помощью старых госпитальных связей удалось раздобыть много нужного и не очень оборудования, каждый новый экземпляр которого вызывал у Люси археологический интерес. Сложнее всего оказалось добыть титановые стержни — пришлось просить горных инженеров, плакать перед Оленищевым, всячески обходя причину нездорового увлечения. Наконец выяснилось, что мужчины охотнее всего верят во всякую ересь, и история про титановые булавки для шляпок ушла в народ.