Лёд моей души

– А француз? – прошептала она несчастным голосом. – Его она тоже любит?

– Даже на граммулечку не так сильно, как тебя или Диму с Кристиной, – уверенно заявила Аля. – Вы – её дети, самое дорогое, что только у неё есть. Знаешь, как она ждёт тебя и скучает, как волнуется, как переживает?

– Я тоже скучаю… – Ирочка всё-таки расплакалась. – Хочу к маме… И к Диме с Кристиной…

– Вот прямо сейчас и пойдём, – успокаивающе заверил “леший”. – Одежда на печи давно уже просохла. Можно смело отправляться в путь!

Байкал, март

Юрт-лагерь готовился к торжественному закрытию своего первого “ледового” сезона.

Сразу после Масленицы палатки планировалось переместить на побережье Байкала и продолжать принимать новых туристов уже там. В целом можно было сказать, что первый блин вышел не комом, а вполне удался, даже несмотря на парочку неприятных эксцессов. Самое главное, что все гости и сотрудники лагеря были живы, здоровы и довольны собственным времяпровождением.

После завершения сезона Аля должна была вернуться в Москву. Андрис тоже не планировал задерживаться на Байкале – дела здесь были вполне налажены, персонал вымуштрован, жизнь лагеря вошла в привычную колею и катилась как по накатанной. Пора было возвращаться в московский офис, чтобы сотрудники не позабыли, как в принципе выглядит их генеральный директор.

Андриса долго мурыжили и песочили во всевозможных инстанциях, где он раз за разом объяснял случившееся с Ирочкой и всеми силами разруливал последствия. Хорошо, что никто из гостей не накатал жалобу на компанию. С той туристической группой им вообще страшно повезло: все искренне переживали за маленькую беглянку и встретили её появление в лагере восторженными криками и овациями, а затем праздновали целый день…

Аля не могла забыть, как непередаваемо счастлива была Анжелика: обезумевшая за сутки неизвестности женщина подхватила дочку на руки и принялась бесконечно зацеловывать её личико, попутно орошая его слезами. Она едва ли не кидалась целовать руки Але и Андрису, исступлённо бормоча слова благодарности за спасение дочери, а затем, ненадолго лишившись рассудка, попыталась рухнуть перед ними на колени. Андрис – мастер сглаживания неловких ситуаций – тут же засмеялся, затормошил её, поднял на ноги, звонко расцеловал в щёки… и повариха наконец просто по-человечески его обняла и в голос разрыдалась.

Аля жалела только об одном: что истинный спаситель и настоящий герой – “леший” – отказался выходить вместе с ними к людям. И даже не назвал своего имени… Он просто довёл троицу до посёлка, а когда до ближайшего дома осталось около пары десятков метров, решительно ступил назад.

“Дальше вы сами дойдёте, – сказал он, – здесь есть связь, вам непременно помогут… Только, пожалуйста, не говорите никому, где я живу и как до меня можно добраться”.

Помедлив, Аля кивнула. Она понимала и уважала его право на уединение, на нежелание вторжения посторонних в свой дом, в свою спокойную и размеренную жизнь… И всё же к горлу подкатил горький ком – неужели они больше никогда-никогда не увидятся?!

“Но вы столько для нас сделали, – вмешался Андрис, – нам хотелось бы вас как-то отблагодарить…”

Але показалось, что в глазах “лешего” промелькнуло неподдельное смущение.

“Я это делал не ради благодарности!” – возразил он.

“Что ж, ваше право и ваш выбор, – Андрис вздохнул. – Но если что, приходите в гости в лагерь, координаты я оставил. Мы всегда вам искренне рады, будете нашим самым почётным гостем!”

“А правда, приходите к нам праздновать Масленицу!” – оживилась и Аля, но тот лишь усмехнулся и покачал головой. Впрочем, из вежливости пообещал, что всё-таки подумает…

Ирочку едва отодрали от Батлая – ребёнок обнимал пса и громко ревел из-за предстоящей разлуки.

“Похоже, – шепнула Аля Андрису, – Анжелике придётся покупать для дочери собаку”.

“Знаешь, после всего, что девчонка пережила, я ей не то что собаку – даже настоящего жирафа купил бы”, – серьёзно откликнулся тот.

Почему-то Аля вспомнила о расставании Ирочки и пса, когда наблюдала за прощанием Анжелики и Бернара.

Славный и добрый увалень уезжал к себе во Французию, а Анжелика обнимала его и тихонько плакала. Бернар, конечно, пылко шептал ей о своей любви, мешая русские и французские слова, клялся, что не забудет, обещал непременно вернуться в Россию, но… повидавшая многое на своём веку и достаточно искушённая в отношениях с противоположным полом Анжелика не слишком-то ему верила. Она искренне влюблялась в каждого из своих мужчин, но при этом отдавала себе отчёт, что её очередной роман не имеет перспектив – он будет кратковременным, зато ярким и ослепительным. Как вспышка…

Але не верилось, что совсем скоро в её жизнь вернутся такие простые и прекрасные вещи, как ванна с горячей водой и пеной, удобный современный туалет, мягкая постель… Ей больше не придётся напяливать на себя по сто одёжек за раз, отчего она становится похожей на капусту и вызывает безобидные подколки Андриса.