Лёка. Искупление

Поздним вечером, когда Снежана поняла, что ей, пожалуй, придется провести на ненавистном диване-малютке еще одну ночь, в горотделе милиции проводилось собрание. Опрос «подконтрольного элемента» найти Снежану Преображенскую не помог. Решено было официально объявлять ее пропавшей и начинать обход домов. Логичнее всего было начать с домов, находящихся рядом с кладбищем, – в конце концов, машину нашли именно там.

2

Было раннее утро, когда Лёка вышла из дома с пустым ведром и направилась к колодцу. Собаки крутились у ее ног, мешали набирать воду, потом мешали нести эту воду в дом. Вдруг вся свора с диким лаем кинулась к калитке. Лёка подняла глаза, и сердце ее оборвалось – у калитки стояли два человека в милицейской форме: один очень высокий и худой, а другой гораздо ниже, но широкий, почти квадратный.

– Хозяйка, подойдите, пожалуйста, сюда! – позвал один из них.

Лёка поставила ведро и на ватных ногах двинулась к калитке. Глухо колотилось сердце. Казалось, она вот-вот потеряет сознание.

Тем не менее, подходя к калитке, она сквозь мутную пелену страха услышала свой же голос.

– Здравствуйте! – сказал голос милиционерам. – Мерзость – фу! Да заткнись ты, проклятая собака!

– Мерзость? – удивился высокий милиционер. – У нее такая кличка?

– Ага, – ответил Лёкин голос. – Какой характер, такая и кличка. Как начнет лаять – не остановишь! Совсем меня не слушается. Но и со двора не выгонишь. Упрямая!

Белая рыхлая завеса страха не спадала, а между тем голос Лёки звучал на удивление живо и бодро. Про себя Лёка даже немного изумилась этому. Как будто голос жил отдельно от нее.

Она сделала над собой колоссальное усилие и посмотрела милиционерам в глаза. Высокий был добродушен, а квадратный, наоборот, мрачно смотрел на нее исподлобья. Его лицо казалось Лёке знакомым. Где-то она видела этого квадратного человека, но только где – никак не могла припомнить.

– Вы ведь Ольга Сергеевна Колесник? – спросил высокий.

– Да, – бодро ответил живущий сам по себе голос.

– Вы работаете садовником у Константина Петровича Преображенского? – продолжил высокий.

У Лёки потемнело в глазах.

– Не работаю, – бойко ответил голос. – Раньше работала, а потом Снежана Александровна меня уволила. Когда? Кажется, неделю назад… Да, да – ровно неделю! Я ее кусты погубила, рододендроны. Очень дорогие… Я не специально, честное слово! Даже не представляю, почему это получилось. Я все как в схеме написано делала, но она меня все равно выгнала!

– Да, нам это известно, – сказал высокий. – А после того, как она вас уволила, вы ее видели?

Лёка мельком глянула на свои руки. Они дрожали. К счастью, милиционеры этого, кажется, пока не заметили.

– Нет, не видела, – бодро ответил Лёкин голос. – Я тут дома, по хозяйству. Сами знаете – сейчас новую работу в Штыбове трудно найти. Ой, а почему вы спрашиваете? Что-то случилось?

– Снежана Александровна пропала, – сообщил высокий. – Вы что-то об этом слышали?

– Нет – откуда?! – довольно натурально удивился голос. – А что значит – пропала?

– А то и значит, что мы не можем ее найти! – пояснил высокий. – Машину нашли, а ее – нет. А вы, случайно, ее машину не видели? Ее невдалеке от вашего дома обнаружили.

– Машину? – переспросил голос. – У Снежаны Александровны хорошая машина! Импортная, большая. Цвет такой интересный, малиновый. Впрочем, я в машинах не разбираюсь, и прав у меня никогда не было… Нет, не видела я эту машину! То есть видела, конечно, но только у Снежаны Александровны во дворе, когда еще там работала. А больше – нигде.

– Юра, пошли, мы теряем время, – вдруг сказал квадратный.

И Лёка сразу же его узнала. Это был Вася Шишкин – ее друг детства. Наверное, когда стали закрываться шахты, решил пойти по стопам отца – в милицию. Вон какой стал – строгий, важный. Только держится почему-то так, словно ее не знает.

Лёка не решилась спросить почему.

– Да, мы пойдем, – сказал высокий. – А вы, Ольга Сергеевна, если что-то узнаете, обязательно нам сообщите, хорошо?

– Сообщу, обязательно сообщу! – сказал живший своей отдельной жизнью голос.

Милиционеры пошли прочь от двора.

Лёка смотрела им вслед. Ноги у нее подкашивались. Интересно, если бы Снежана минуту назад закричала погромче, эти двое услышали бы ее, несмотря на непрекращающийся собачий галдеж? Или не услышали бы?

Лёка порывисто вздохнула, подхватила ведро и побрела в дом. Зайдя в дом, она оставила ведро на кухне и пошла к Снежане. Та лежала на диване и сонно протирала глаза.

– С добрым утречком, – сказала она Лёке. – Сегодня у нас на завтрак что? Опять каша?

– Каша, – сказала Лёка. – У нас всегда каша. Для супа нет картошки. И мяса тоже нет.

Снежана села на диване и поморщилась.

– Как же скучно у тебя, подруга! – пробормотала она. – И музыка на бобинах скучная, и книжки скучные. Слушай, у тебя есть что-то не такое занудное, а? В смысле почитать? Может, хоть старые газеты советской поры? Окунусь в атмосферу социалистического соревнования и перевыполнения плана! Детство вспомню, а?

– Не знаю, – сказала Лёка. – Я поищу. Давай руку!

Наверное, у голоса Лёки закончились силы. Теперь он предательски дрожал.