Лёха

В шесть рук справились достаточно быстро, общим решением выкинув только противогазы, но оставив себе футляры от них – отчасти для дополнительной маскировки, отчасти потому, что вещмешков ни у одного из них не осталось, а в гофрированные цилиндры можно было много чего напихать. Результат порадовал всех троих: навешенные сзади катушки надежно прикрывали от чужих взглядов ноги красноармейцев. Жанаев последним куском провода подпоясал гимнастерку. Середа глянул, кивнул и сделал так же, повесив на подпояску и кобуру с пистолетом. На удивленный взгляд Лехи пояснил:

– Я без пояса как-то себя бабой чувствую, распояской. Не зря в плену ремни отбирают, не зря. Сильно это из седла вышибает.

Жанаев кивнул, потом скрылся в кустах. Как засек Леха – он уже третью сигаретку курил. Семенова привели в порядок быстро. Позвали Жанаева, поглядели друг на друга – все ли в порядке, Середа удовлетворенно кивнул головой, расселись по местам, прикинули, куда ехать, и Леха аккуратно тронулся с места. Переключение передач прошло удачно, теперь машина практически и не виляла по дороге.

Такая успешность привела его в восторг. Теплая, приятно щекочущая волна пошла от желудка, пробежала по телу, вызвав сладкую мгновенную истому. Сердце забилось часто-часто, накатило радостное возбуждение, словно кто-то сильный и добрый вдохнул новые силы в уставшее тело, протер мягкой теплой тряпочкой уставший мозг. Энергия переполняла веселого Леху, хотелось петь и танцевать, все вокруг стало радостным и ярким, словно и лес и дорогу старательно помыли и почистили. Он будто летел по дороге, машина неслась уверенно и стремительно и повиновалась малейшему его желанию. Голова стала ясной, все в этом мире было понятно Лехе, и он мог в нем все, тем более что рядом отличные ребята, с которыми можно свернуть горы! И расчетливый Семенов, и умный Середа, и добрый Жанаев, который так по-дружески отдал ложку за обедом, – их всех Леха в этот момент искренне любил, почти как свою маму, а может быть, даже и сильнее. Он знал, что этот мир принадлежит ему! Он все видит, все слышит и все может! Прилив сил сделал его глаза зоркими, как у орла, стальные руки крепко держали руль, он просто слился с послушным вездеходом в единое целое. Его мозг царил над всем! Прилив сил сделал Леху неуязвимым, ему были смешны эти тупые фрицы, и он знал, что проедет сквозь их войска как невидимый и неслышимый дух. Все было вокруг подвластно любому желанию Лехи. Потому что Леха был Великим Воином и Мужчиной! Он ощущал восхитительное чувство, что видит суть вещей, что может при желании разглядеть даже отдельные атомы и их взаимосвязь, если только захочет. Воздух прозрачными вихрями вился вокруг него, приятно овевая, мотор пел ему песню, и мир просто волшебно преобразился, став из угрожающего и опасного волшебным, красочным и обещающим множество побед и удовольствий. Лес вокруг стал словно текучим, при желании Леха мог бы изменить тут все, но ему было сладко нестись вихрем по дороге. Откуда-то всплыла в памяти очень подходившая к моменту музыка, и от переполнявших его чувств Леха завопил во всю глотку:

– Тат-тара-тара, тат-тара-тара, тат-тара-тара, тат-тара-та!

Боец Семенов

– Эй, надо решить, что делать, если с немцами встретимся! – перекрикивая рокоток мотора, окликнул пехотинец артиллериста.

– Значит, так: кричу: «Хальт!» – Леша тормозит. Кричу: «Алярм!» – уносим ноги!

– А если все тихо? – весело крикнул Леха.

– Тогда едем дальше. Я заметил, что ихних регулировщиков за последний день видел всего один раз. Они вместо себя теперь столбы с указателями ставят. Вот близко к фронту – часто попадались, – заявил уверенно Середа.

– Это которые с бляхами на груди? – уточнил Семенов.

– Они самые. Фельджандармы. Эсэсманы, – кивнул знаток немецкого языка.

– Боятся их гансы, – отметил очевидный факт боец.

– А то! Драконы настоящие, только огнем не плюются, – даже с некоторой вроде гордостью за этих самых фельджандармов заявил Середа.

Вездеход, который бойко несся по дорожке, подпрыгнул на выбоине, Семенов прикусил язык и словно опомнился. Ему было непонятно, с чего это степенный и сдержанный Середа разболтался, почему так весел Леха и почему он сам, вымотанный до предела, после всего лишь порции обычного советского горохового супа из концентратов так вдруг приободрился. Винтовка в руках казалось легкой, словно пушинка, не то что пудовая «трехлинейка», которую он метнул из последних сил. Потом даже пистолет было не удержать в прыгающей руке. Так позорно промазал, в другое время было бы стыдно, а сейчас боец был счастлив, причем и сам не смог бы объяснить – с чего чугунная усталость и страх сменились легкостью и весельем. Никогда такого самочувствия не было, очень как-то непривычно. Но теперь боец знал – с ними ничего не может произойти, они все могут и справятся с чем угодно.