Лёха

Артиллерист многозначительно и важно приосанился, поиграл бровями. Видно было, что ему приятна эта похвала.

– Проберет его цыганский пот! – неожиданно для самого себя ляпнул Семенов.

– Отличные стихи, в тему, – уважительно, без тени насмешки констатировал Леха.

– Это Петров говорил, – признался боец.

– А я бы кого-нибудь бы пришиб, – вдруг заявил обычно мирный Середа.

– Немца? – как-то глуповато спросил Жанаев.

– Хороший вопрос! – сказал Леха.

– А кого же еще? Турок же здесь нету, – ловко пошутил артиллерист, и Семенов с Лехой захохотали, прикладываясь к бутылкам с густым, сладким красным напитком.

Жанаев как-то странно кивнул. Успокоенно так.

– Этого именинничка нельзя было, – огорченно сказал Середа.

– Да, там его товарищей много, – кивнул в ответ глубокомысленно Семенов.

– С роту, пожалуй. Кавалеристы, в лоб им пряник.

– Нет, обозники. Там телеги дальше стояли.

– А все равно, чтоб им в лоб!

– Бензином бы разжиться, – вклинился Леха, облизывая красные липкие губы.

– Это верно, – переглянулись пехотинец с артиллеристом.

– Тогда поехали! – распорядился Леха, и все опять расселись по местам.

Опять дорога была безлюдной, да еще водила свернул в сторонку, по дорожке не пойми почему понравившейся. Но эта дорога загнулась кренделем и пошла куда-то не туда. Покрутились залихватски, наконец выбрались на дорогу, которая вела в нужном направлении… вроде. Прокатили по ней, и тут Леха резко затормозил, так, что примлевший Середа чуть не свалился долой с вездехода.

– Это вас ист дас[66], грубо говоря? То есть пуркуа[67]? – тихо спросил очухавшийся артиллерист.

– Давай этот бронетранспортер угоним, – ответил тоже тихо водила.

Услышавшие эти слова бойцы с заднего сиденья стали вертеть головами. И точно – метрах в ста впереди стоял гробообразный здоровенный кузов на гусеницах. Задняя двустворчатая бронированная дверь была открыта, и там сидел, поглядывая в их сторону, человек в черном комбинезоне.

– Если он там один – то я «за»! – сказал тихонько Семенов. Ему уже сразу понравился этот мощный бронированный грузовик.

– Да хоть и двое! – бодро заявил Середа. – Сейчас мы их уработаем! Чур я первый!

Подъехали. Немец сидел и флегматично на них поглядывал. Семенов почему-то сразу решил, что это тыловой чмошник. Технарь какой-то. Больно у него вид был небоевой, и комбинезон засален и замаслен. Да и старый уже.

Не слезая с вездехода, Середа о чем-то бодро спросил сидящего в бронетранспортере. Тот вяло и без особой охоты ответил. Середа удивился, потом опять спросил техника о чем-то. Семенов вылез вроде как размять ноги, огляделся. Вокруг было настолько явно безлюдно, что просто сразу же понятно, что немец тут один-одинешенек.

Вблизи этот бронетранспортер смотрелся еще более солидно, чем со ста метров. Грубая, толстая броня, которую можно было бы сравнить с танковой, во всяком случае, на глазок (а видел сейчас Семенов самую суть вещей насквозь), – толще, чем у погибшего танчика «Дочь Антилопы». Да и, пожалуй, не хуже, чем у других, но не того, что ворошиловский. Вот то, что в щитке наверху не видно пулемета, а ящики по бортам раскрыты настежь (что давало стоящему гиганту вид сиротский и покинутый, словно заброшенная изба с распахнутыми пустыми дырами окон и дверей), бойца насторожило. Не выглядела эта техника боеспособной, хоть и бодро стояла на своих разлапистых гусеницах и странных дырчатых колесах, таких же, как и на их вездеходе, только у вездехода, конечно, колесики были маленькими, словно игрушечными.

«Мудрят фрицы, – подумал со смешком Семенов, – все что-то химичат: то к трактору мотоцикл прилепили, а тут вон явно грузовик ополовинили. Колеса-то передние чисто от грузовика – резиновые».

– Пойду, фрица уработаю, – тихо шепнул Середа, повернувшись к товарищам.

Не спеша слез и вразвалку пошел к меланхоличному немцу. Подошел вплотную, полез за пистолетом – и тут пожилой в общем-то немец (ему явно было за сороковник) очень бойко пнул со всей мочи артиллериста сапогом в низ живота… ну в общем, куда-то туда. Ошарашенный Середа отлетел на пару метров от машины и скорчился, Семенов вскинул винтовку. Но немец – куда только флегматичность делась – задом наперед, но очень шустро, словно рак в нору, юркнул в чрево бронетранспортера. Пуля влетела уже в пустой проем. Выстрел опоздал, оставалась маленькая надежда, что немец, может, под рикошет попал. Выдернул затвором гильзу, загнал в ствол новый патрон. Удивился тому, что так подробно видит все детали кувыркающейся в воздухе гильзы, словно мир замер и время потекло медленнее. Глянул на Жанаева, который успел схватить за шиворот кинувшегося к бронетранспортеру с кинжалом в руке Леху, цыкнул на них обоих:

– Раненых тут нам не надо! Он теперь с оружием и за броней. Постреляет как курей! А то вообще уедет!