Лёля

Пока Лёля, сидя в своем маленьком автомобиле, пыталась успокоиться и уехать, Сусанна смотрела на свою недавнюю гостью через окно. Увидев, что машина тронулась с места, она достала мобильный телефон и набрала номер:

— Даша, я закончила. Можешь приезжать. Деньги твои, сережки и кольцо — мне.

***

Лёля мчалась по поселку, путаясь в переулках, никак не находя выезда. Наконец-то спасительный шлагбаум. Она выехала, из уже ставшего ненавистным места, оставляя за спиной гадалку и ее жуткие пророчества. В голове барабаном стучали слова: «Это ты во всем виновата!».

Лёля смотрела на дорогу, автоматически следила за знаками и ехала в никуда. Прямо, поворот, прямо…

Возвращаться домой совсем не хотелось. В пустой квартире ее ждала нерешенная проблема и вопросы, ответы на которые так и не были получены. Лёле хотелось улизнуть, спрятаться, убежать от этой реальности, чтобы, как обычно, нашелся кто-то сильный и мудрый, кто решит все ее проблемы, кто-то, но не она.

Увидев на указателе знакомое направление с названием родного города, Лёля решила, что это судьба — надо заехать к маме. Во-первых, она давно у нее не была, а во-вторых, там ничего не напоминает о случившемся. Там легко, там все просто, там мама…

Лёля включила поворотник и свернула в направлении города детства.

Проехав несколько десятков километров, оставив где-то позади деревья, печально склонившие над дорогой свои ветки, она оказалась в знакомом пригороде.

Прямо, поворот, прямо…

На горизонте возникла огромная стела мужчины с огнем в руке, силуэт которого стоял на буквах с названием города. Лёля нажала на газ и великан остался за спиной. Появился вокзал, магазин «Маяк», большие высотки, малюсенькие пятиэтажки, школа, аллея с героями труда у стен завода, опять дома, кинотеатр «Юность» и, наконец-то, нужный поворот во двор. Прямо на углу одного из домов пристроился компактный продуктовый магазин и Лёля поняла, что едет к матери с пустыми руками. «Надо что-то купить», — мелькнуло в голове. Припарковав машину, она прошла к магазину. Скупив все возможные и невозможные гостинцы, Лёля закинула пакеты с продуктами в багажник и поехала, прыгая по ухабам разбитых дорог узких двориков.

— Ну наконец-то! — прошептала Лёля, доехав до белоснежного Дома пионеров (его до сих пор так называют). Сразу за ним, утопая в соснах и тополях, стояла серая пятиэтажка. Припарковав автомобиль и нагрузившись пакетами с продуктами, Лёля отправилась к третьему подъезду. Как обычно, у входа на лавочках, сидела компания разновозрастных женщин, которые еще издалека заприметили бывшую соседку и сейчас обсуждали, она это или нет.

— Здравствуйте! — широко улыбаясь, громко сказала Лёля.

— Здравствуй! Здравствуй, Лёлечка! — загудело на разные лады собрание у подъезда. — Мамку проведать приехала? Молодец! Правильно, так и должно быть. Мамку забывать нельзя. Какая красавица…

Окончание приветственной речи Лёля уже не слышала. Она глубоко вдохнула, мысленно прокляла проектировщиков хрущевок за отсутствие лифта, нырнула в подъезд и рванула вверх по лестнице. Растеряв к пятому этажу весь свой задор, Лёля громко дыша и еле переставляя ноги, ввалилась в незакрытую квартиру матери.

— Мама-а! Мам! Это я! — прокричала с порога Лёля, опуская на пол пакеты с продуктами.

На кухне что-то шкварчало и на весь дом пахло жареным луком. Послышалась возня, а следом приближающиеся шаги со шлепаньем стелек о пятки. Через мгновение в дверном проеме показалась невысокая, грузная женщина, с раскрасневшимися щеками и растерянным взглядом. От неожиданности она замерла и прижала к груди полотенце с деревянной лопаткой, с которыми бежала прямо от плиты в коридор.

— Лёля, доченька! — женщина раскрыла руки для объятий. — Да брось ты эту обувку! Дай поцелую мою красавицу!

Лёля, возившаяся со шнурками кроссовок, освободила от обуви измученные сегодняшним днем ноги, и бросилась в объятия матери. Та обнимала дочь вытянутыми вперед руками, чтобы не вымазать кухонным полотенцем и жирной лопаткой, и целовала своего ребенка всюду, куда могла дотянуться. Внезапно мама вскрикнула, вспомнив о плите, и побежала на кухню.

— Дочушка, ты ж проходи! Давай-давай, сама! У меня ж горит! — доносилось из дальней комнаты.

Лёлина мама, Любовь Семеновна, была хоть и возрастной дамой с обширным списком болезней, но дожив до своих лет, оставалась активной и бодрой.

Она рано вышла замуж и вместе с мужем переехала из глухой деревни в районный городок, где и прожила всю свою жизнь. Когда-то работала кладовщицей на местном заводе, потом, по состоянию здоровья, была вынуждена уйти в вахтеры, потом в сторожи. Не выдержав ночные дежурства, Любовь Семеновна решила покончить с зарабатыванием денег и ограничиться пенсией.